что бы то ни стало. Прошу, пойми меня. Прошу, прости меня. Но я не могу поступить иначе.

Скальд берет лопату, встает на ноги. Сжимает черенок потрескавшимися руками. И вонзает полотно в холодную землю над могильной плитой Натаниэля.

Она быстро нашла его. Она следовала за ним по пятам, вечно оставаясь в тени. Вечно скрываясь позади. Она не могла позволить выдать себя. Ей нужно узнать, куда он шел, чего хотел.

Элен прошла за Скальдом долгий путь до кладбища и сейчас скрывалась за одной из высоких каменных изваяний над какой-то неизвестной могилой. Выглядывая из-за укрытия, она наблюдала за ним.

В ужасе Элен смотрела на то, как он копает.

Роет землю.

Борется с замерзшей почвой.

Каждое движение дается ему с трудом. Твердая холодная земля. И он продолжает копать ее.

Скальд разорял могилу собственного сына. И Элен понимала, почему. Но сам факт — ужас происходящего пугал ее.

Ей становилось страшно за самого Скальда, за то, что он чувствует. Что движет им.

Его психическое состояние не давало ей покоя. Отчаяние. Смятение.

Она могла его понять — он озадачен. Он видел мальчика, так похожего на мертвого сына. Элен с трудом лишь догадывалась о тех сложных чувствах, которые Скальд испытывал.

Но оправдывает ли это его поступок? Можно ли в таком случае копать могилу своего сына?

Правильно ли это?

Присев к земле, она продолжала оставаться в тени и ждать. Пока она смотрела на Скальда, ей было спокойно. Пока он в поле ее зрения — ей хорошо. Пока он рядом — она чувствует, что все делает правильно.

Земля давалась нелегко.

Каждое вскапывание земли делалось с большими усилиями. Но Скальд и не думал останавливаться. Он рыл дальше, дальше. Все глубже и глубже. Рядом с ним уже возникла громадная гора вскопанной земли.

Сколько времени прошло?

Час?

Два?

Как долго еще рыть?

Руки болят в плечах. Ноги устали. В спину стреляет боль. Но он продолжает делать одно монотонное движение за другим.

Рыть, рыть, рыть, рыть…

Со слезами на глазах.

Элен становилось все труднее наблюдать за душераздирающим зрелищем. Она отчаянно боролась с желанием сорваться с места и побежать к Скальду, взять его за руку, остановить его.

Обнять его.

И не отпускать.

Холод сковывал ее тело. Снег сыпал и сыпал. Она не понимала: виновата ли в том, что ничего не делает. Виновата ли в том, что позволяет Скальду выкапывать могилу? Виновата ли в своем бездействии?

Позволять ли ему дальше делать это?

И как он сможет остановить того, кто в полном отчаянии и одиночестве отправился ночью на безумную миссию.

Элен поняла одно: никто больше не должен знать про этот случай. Никто.

Эта боль только Скальда. Только его терзания. И ему решать, как с ними бороться.

— Скальд… милый Скальд… что же ты творишь?

И потом она увидела, как он остановился. Скальд внезапно отбросил лопату в сторону. Он смотрел в вырытую яму.

А потом прыгнул.

И Элен побежала к нему.

Бинты измазаны грязью и землей.

«Матео так старался, когда накладывал повязки. Придется их в тайне менять самому, когда вернусь».

Оказавшись в яме, в сырой земле, Скальд принялся руками рыть землю, стряхивая последний слой с деревянной крышки маленького гробика.

Подрыв землю под гробиком, Скальд подхватил его с нижней стороны и оторвал от земли.

По весу он не мог понять был ли гроб пуст или нет. А потому Скальд, подняв его над головой, оставил на поверхности.

Он уперся ногами и руками в землю, пытаясь выбраться из глубокой могилы, как вдруг увидел перед собой ладонь, протянутую ему.

Скальд поднял взгляд: Элен.

Она здесь. Стояла на коленях перед могилой и со слезами на глазах протягивала ему руку помощи.

«Как она нашла меня? Была ли она все это время рядом? Почему не остановила меня раньше? Элен, почему ты здесь?».

Скальд молча принял руку помощи. Элен помогла ему взобраться обратно на поверхность. Скальд выполз из ямы и отряхнулся от земли.

— Элен?

— Прости, Скальд. Я не могла больше ждать.

— Ты была здесь?

Кивает.

— Все это время? И ты видела, как я…

Кивает.

— Скальд, мне очень жаль. Правда.

Она обняла его. Она прижалась к нему всем телом, не обращая внимания на грязь, которой Скальд успел перемазаться, когда выбирался из ямы. А ему стало неожиданно тепло и приятно.

Кто бы еще сделал такое ради него?

Кто бы еще не стал его останавливать?

— Ты точно хочешь это знать? — спросила она.

— Иначе, зачем я все это проделал?

Она не стала спорить. Она позволила ему закончить начатое дело.

Скальд присел рядом с гробиком и положил руки на деревянную крышку.

Он знал, что там — главный ответ на его вопрос. Только так он может быть точно уверен в том, что тот мальчик — его сын.

Настоящий Натаниэль. Тот самый Натаниэль, которого он держал на руках.

«Иначе… это просто невозможно!».

— Я открываю, — дал понять Скальд.

— Давай. Я с тобой, Скальд. Я помогу тебе справиться с этим. Что бы там ни было. Обещаю.

— Спасибо, Элен. Для меня это очень важно. Правда.

И Скальд вернулся к гробику.

Преодолевая весь страх, всю боль и все отчаяние, он наконец сдвинул крышку гроба. На какой-то момент его руки остановились.

«А если там трупик?».

И он двинул крышку дальше.

И в конец — сбросил ее на землю.

— Нат…

Синий дырявый бархат.

И больше ничего.

Ни останков, ни костей — гроб пуст.

Элен ничего не сказала. Она молча смотрела в пустой гроб.

Скальд испустил вопль.

Боль кинжалами обрушилась на него. Он заплакал. И в голове гудело лишь одно: «Нат жив. Нат жив. Нат жив. Нат жив. Нат. Нат. Нат…».

Элен обняла его со спины. Она присела сзади и просунула руки под его руки, прижав к груди.

— Я с тобой, Скальд. Я с тобой, — повторяла она снова и снова.

Его тело содрогалось от рыданий в ее объятиях.

— Силиста… мне надо проверить ее…

— Нет, Скальд! Нет! Я не позволю тебе это сделать. Ты не станешь ее тревожить. Не смей.

— А если это она… если Силиста… это она?

— Нет, Скальд. Силиста мертва.

— Я также думал про Ната! Я считал его мертвым! А его гроб пуст! Он выжил… я не понимаю, как это случилось! Элен, мой сын жив. Нат жив. Это невозможно…

— Возможно, Скальд. Все возможно. Мы во всем разберемся. Мы все узнаем. Обещаю.

— А Силиста…

— …мертва, Скальд. Она