При этих словах я покраснела ещё больше.

– Один случайный поцелуй не считается! – правильно, главное забыть, что подобное случилось, и не думать о том, что губы до сих пор горят от сладости этого поцелуя, проще свалить все на финики, в них много сахара оттого столь сладко. – Это было не взаправду! – отрезала я допивая последние капли воды из фляги.

– Один? – несказанно удивился нагг, и брови его полезли на лоб. – Я насчитал не меньше шестнадцати штук, причём ровно половина поцелуев состоялась по твоей инициативе.

От такого вранья я замерла с фляжкой у губ, судорожно пытаясь сообразить когда это самостоятельно целовала этого нищего воображалу, да ещё столько раз. Не найдя ни единого признака лишнего поцелуя, кроме того единственного, которого на самом деле не было, я с подозрением посмотрела на грабителя. А жаркое солнышко в пустыне ему случайно по головушке не настучало?

Незнакомец покосился на флягу. Я посмотрела на неё, и не поняла намёка. Тогда этот наглец соизволил объяснить.

– Наичистейший пустынный цветочек, ты что не в курсе: прикосновение губами к одному и тому же предмету, будь то бокал или иной объект, называется невербальным поцелуем?

Я выронила флягу.

– Ой, да забей! – беспечно воскликнул оборванец, разрешая мне не терзаться угрызениями совести. – Когда столько раз делала это, вполне могла и научится, так что, если ты решила охмурить какого-нибудь идиота-бея ты точно уже умеешь это делать.

– Я не собиралась никого охмурять! – возмутилась я, при этом краснея как свёкла.

– А вдруг ты плохая ученица, – приподнявшись забеспокоился нагг, – и после стольких рази так и не освоила эту науку? Мужчинам ведь только это и надо, по себе знаю! – доверительно прошептал развратник. А у меня на такое заявление отпала челюсть. – Цы-цы-цы… – поцыкал нагглец. Твой будущий муж, будет разочарован если вскроется что его новоприобретённая драгоценность ничего не умеет делать.

Я подняла с земли челюсть, и крепко задумалась: а действительно, как я собираюсь соблазнять сыночка халифа, не умея ничего делать, не говоря уже о том, чтобы прилично целоваться?! Наверняка у наследного принца было столько наложниц, что он не просто все об этом знает, а донельзя разборчив в данном вопросе. И тут я, со своим полным неведением, незнанием и самое страшное неумением. Позорище!

В голове сверкнула идея.

Я прищурила глаз и внимательно посмотрела на нищего. Тот все еще прохлаждался, сидел, закинув руки за голову, опершись о колонну и время от времени ковырялся щепкой в зубах.

План составился сам собой. Если этот босяк так любит это дело, я вполне могу его использовать для того, чтобы научится. А нищий расхититель гробниц еще должен радоваться, что ему так повезло. Более того, вполне можно и приплатить парню, так сказать за беспокойство. Судя по его одежде от лишней монеты, он не откажется.

Я уже другим более деловым и оценивающим взглядом стала рассматривать нагга-разбойника, словно Аграбского скакуна на торгах.

Довольно красив, если только смыть с него пыль и песок, мой острый взгляд пробегал по лицу нищего. Тот ничего не подозревая, беспечно сидел и рассматривал кусочки, добытые из зубов и что-то довольно мурлыкал себе под нос, в общем, его все устраивало.

Почему он, а не кто-то другой? Ну, во-первых, кто ему поверит? Если такой голодранец заявит, что целовался с султанской дочкой? Никто! Да нас так отцы стерегут, что у такого босяка нет ни малейшего шанса даже единым глазом взглянуть на нас, не то что, дотронутся или упаси боже, сорвать поцелуй. Для отцов мы драгоценность, для мужей фетиш и самое ценное сокровище.

Любой нагг-бей запросто отдаст все свое состояние, правую руку, правую ногу, и половину хвоста только, чтобы породнится с благородной наггиней и иметь от нее детей. Правда, кому такой муж нужен, но это уже другой вопрос.

Короче никто никогда не узнает. Если что, загадаю джинну, чтобы он прикопал нищего воришку где-нибудь в пустыне.

Решено! Воспользуемся этим бедным юношей на полную катушку.

– Хм, значит, говоришь этому учатся и что, есть разные виды поцелуев? – стараясь не выдать своего интереса спросила я. – Так, просто, интересуюсь для общего развития.

– Да штук тридцать, не меньше, – небрежно кинул этот засранец. – И, видя мой шок, стал перечислять и объяснять, а я… Я его вовсе и не слушала, ибо то на чем я сидела занимало меня гораздо больше разновидностей поцелуев, по той одной причине, что было во сто крат пикантной, горячее, наливалось и увеличивалось в размере.

Аккурат подо мной на паху у нагга разошлись хитиновые пластинки и под набедренной повязкой топорщилось мужское естество. И чем больше вор разглагольствовал о разнообразии поцелуев и фонтане удовольствия, тем сильнее я чувствовала напор. И я поплыла… Застыла, замерла ощущая эту развращающую наполненность.

– А что ты хочешь делать со всей этой информацией, выучиться целоваться лучше всех девушек? – вернул меня в реальность ученик некроманта. Захваченная врасплох, я сболтнула первое что пришло на ум:

– А сколько это стоит? – и тут же прикусила язык. Так выдать себя и свои планы. Впрочем, как только был упомянут хотя бы призрачный намек на деньги, один только их запах в воздухе, пустынный вор, как флюгер весь повернулся в их сторону. На деньги было нацелено все, мысли, взгляд, тело и даже… то самое место, точно, как стрелка компаса указывало на их призрачную возможность появления в пустом кармане.

– Ну, давай, подумаем… – начал торговаться нищий и я, выдохнув, стала осторожно слезать с вставшего дыбом естества. Как удачно, что бедняк отвлекся на деньги, иначе еще чуть-чуть и я сгорю, со стыда. – Обычный поцелуй, пускай, идет по медяку. С языком, по серебрушке. С раздвоенным языком, – я покраснела еще больше, – меньше чем за полновесный серебряный научить не получится… трансформироваться надо полностью и все такое, – рассуждал нагг.

Шокированная упругим шевелением подо мной, я все же не растерялась, как-никак я дочь своего отца, наш султанат не одно поколение торговлей занимается.

– Простые поцелуи за еду, провоз до столицы и место в караване, сложные – по серебрушке и ни драхмой больше!

– Идет! – мурлыкнул нагг. – Начнем с азов! – и прежде, чем я смогла ему хоть что-то ответить, присосался ко мне как пустынный гуль.

* * *

Между зомби и гулем есть большая разница. Зомби поднимает некромант, а гуль встает сам. Восставшие мертвецы шарятся по пустыне, вот примерно как эти две не в меру цепкие ладони гуляют по моим округлостям, до боли сжимая мягкие участки тела, и шальвары этим хапалкам не помеха. Пустынные гули, высохшие на солнце, двигаются очень медленно, но стоит им завидеть живого, как они невероятным образом ускоряются и устремляются к нему. В считанные секунды оказываются рядом и, прыгнув, вцепляются в горло и высасывают всю кровь, вот примерно как этот пустынный засранец сейчас старается понаставить мне засосов на шее и груди, попутно ощупывая все доступные участки тела. И кто на ком еще тренируется? Это уже не простой поцелуй первого уровня, а разврат сто десятой ступени! Голова так и идет кругом всего лишь от одного-единственного прикосновения нежных губ. Тело, прижатое к другому, жесткому, горячему и налитому, вытворяет уж совсем странные вещи и вот-вот норовит превратиться в желе и стечь на землю. Черт, как же классно целуется этот блохастый паршивец! Профи, чтоб его пустынные дэвы задрали!