– Давай, быстренько, суй в шальвары! – нищий засранец самолично напихал мне горстей десять камней в штаны, не забывая и про свой брюшной мешок. Даже набедренная повязка голодранца приняла участие в ограблении сокровищницы, до отказа наполнившись золотом. Теперь пах нагга бесстыдно топорщился вперёд так, как еще не стоял ни у одного мужчины.

Когда один из сундуков был ополовинен, вор-некромант угомонился.

– Отличненько, это было последнее дело, и хоть то, за чем мы приходили, не добыто, так хотя бы не с пустыми руками уйдем!

«Штанами», – подумала я, но в свете страшных событий это звучало как-то двусмысленно.

В стене опять щёлкнуло. Я закрыла глаза. Как я ненавижу этот мерзкий механический звук!

Откуда-то сверху послышался плеск падающей воды. Правильно, ведь гробница находится в пределах оазиса! А еще был слышен скрежещущий звук чего-то катящегося.

Напихав драгоценностей во все одежные щели, мы рванули прочь из усыпальницы, звеня и треща карманами на бегу.

– Господи, что я делаю?! – ужаснулась я. – Граблю могилы! И это я-то – младшая султана Фирюза, дочка самого строгого отца на востоке… Пустынные боги, как же здорово!!!

Гогоча в две глотки, мы бежали по коридору от катящегося по пятам валуна. Следом за камушком летели брызги воды, затопляющей туннели.

С нас и из нас, как финики с пальмы, летели крупные рубины, ожерелья и браслеты.

Моя рука крепко зажата ладонью грабителя, он бежал чуть-чуть впереди, с легкостью неся на плече обмотанный льняной полуистлевшей тканью пахучий кувшин украденного мумия. Я с веселым хохотом как в детстве бежала за ним.

Пожалуй, я уже привыкла к этому невозможному запаху, как и к наглой покровительственной манере грабителя.

* * *

Фонтан воды пробил берег высохшей реки, выплюнув на мокрую гальку нас с вором.

На четвереньках, пачкаясь в грязи и сыром песке, мы выбрались на берег пересохшего русла, теперь заполняющегося водой.

Грабитель ни на миг не отпустил мою руку и, только когда мы были уже на сухом участке, разомкнул ладонь.

Мы синхронно упали мордами в траву.

Сидя на берегу утекающей в рассвет реки, мы выжимали свою одежду и пытались прийти в себя. Меня все ещё била мелкая дрожь от пережитого.

Вор, несмотря на случившееся, был полон сил и сокрушенно ныл:

– Жалко не добыли того, за чем шли.

– А что, собственно, ты там искал?

– Мумию… – у меня отпала челюсть.

– Можешь спустится за ней! Тебя там ждут с распростёртыми объятиями! – буркнула я, у которой все эти приключения уже в печёнках сидели.

– Скорее всего да! – Беззлобно откликнулся воришка. – Я не смог подчинить его. Видела скорпионов?

– Стараюсь развидеть и забыть.

– Нашего восставшего знакомого похоронили ещё живьём вместе с этими прелестными членистоногими созданиями.

«То ещё знакомство!» – подумала про себя.

Я перестала отстирывать край халата, когда до меня дошло сказанное.

– Живьём?

– Да, это не наши захоронения. Южнее, на том конце пустыни живут люди, строящие высокие пирамиды. Именно они хоронят своих мертвецов таким образом. Этот живчик был сильным магом, вот почему я не смог его подчинить. Его упокоили с особыми почестями, это обряд Хун-мун-ра. – Я молча смотрела на воришку, ничего не понимая в торжественных похоронах. – Наивысшее наказание. Скорпионы должны были его объесть до костей, – объяснили недалёкой мне. Я побледнела от услышанного, похоже, у меня теперь всегда будет прекрасный цвет лица, больше никаких газовых вуалей от солнца, буду загорать в своё удовольствие, аристократическая бледность мне обеспечена. – Но они не съели его. Наш покойничек каким-то образом подчинил их. Теперь это его верные слуги. Лишнее доказательство, что упокоенный здесь некромант очень сильный.

Я вздрогнула, представив вечность в закрытом гробу, пока голодные скорпионы ползают по тебе, жалят и дерутся за место, с которого удобней отщипывать клешнями куски плоти от тебя.

– Крышка гроба была исцарапана изнутри, а она сделана из камня…

– Прекрати! – Завизжала я, и на моих глазах выступили крупные капли слез. – Кто может быть настолько жесток, чтобы сотворить с живым человеком такое?

Лицо вора посуровело.

– Ты лучше спроси: что сделал этот человек, чтобы заслужить такое?!

Я замолчала, утирая слезы. И ёжу было понятно, что не за хорошие заслуги с чужеземным некромантом так обошлись.

Вор больше не рассказывал мне страшных вещей, вместо этого с каким-то детским восторгом осматривал добытое.

Над горизонтом поднималось жаркое солнце, мы были в нескольких километрах от каравана.

Ещё требовалось дотащиться до лагеря.

* * *

Грязная, пыльная и уставшая я вползала в пределы лежбища вполне знакомых ублюдов. В заднем отделе шальвар и внизу штанин как-то особо неприятно позвякивали драгоценности. Нет, золото и камни я люблю, но не когда они у тебя в набедренной повязке, колют острыми гранями в мягкие участки тела. Всему свое место, ожерельям – на шее, а не в трусах.

Пустынный вор тащился за мной, ни на минуту не выпуская из рук своё клейкое золото. Мумиё воняло так, что мне казалось, проще попросить пустынного скунса посикать на тебя, или закопаться в песок, кишащий жуками-вонючками. Я не знала, чем ещё перебить этот стократно усилившийся на жаре запах.

В то время, как мы тащились к месту стоянки, я мечтала о том, как придя в свой караван, прикажу набрать полную ванну воды и смою с себя этот мерзкий запах.

В какой-то момент усталые шаркающие шаги за спиной остановились.

– Э-э-э… – расхититель усыпальниц рассматривал зверей каким-то подозрительным взглядом, будто это они испортили воздух, а не его драгоценное мумиё. Хотя любые кишечные газы кораблей пустыни просто амброзия по сравнению с мумиём. – Знакомые ублюды… Я воровал в этом караване раньше? – Осведомился расхититель гробниц.

Черт! Очередная проблема! Лучше бы я бросила его в пустыне! – уже не в первый раз мелькнула мысль.

Я вскинула голову к звёздному небу и завыла.

Пришлось бегать по лагерю туда-сюда, звеня штанами, прячась за невозмутимыми ублюдами и воровать для вора. И молиться пустынным богам, лишь бы пронесло, и никто тебя не увидел при ярком свете дня. Одежда погонщика, чалма охранника со свободным краем, чтобы замотать лицо, незанятый ездовой ублюд. Пинками поднять вредную тварь и, прячась за ней, сопроводить к нищеброду на окраину лагеря.

А потом он заявил, что голоден. Не ублюд, а голодранец. Думала, прибью гада. Но этот мелкий засранец заявил, что я жестокая и бессердечная, он поделился со мной своими последними припасами, а мне для него и чёрствой лепёшки жалко! Пришлось возвращаться в лагерь в очередной раз, украсть бурдюк воды и еды для нищего обжоры. Какой позор! Я граблю свой собственный свадебный караван! И это я, Фирюза, самая любимая дочь султана Аш Ша`харна!