— Нет, я правда не ожидала. Все-таки в зеркало смотрюсь иногда. Ничего такого не замечала.

— А ты перед тем, как в зеркало смотреться, косметику снимай, — посоветовала Ольга. — А то рисуете на фасаде что попало, а потом удивляетесь, почему никто не замечает, какая я красивая?

— Вам хорошо, — произнесла Дарья с откровенной завистью. — Вам косметика вообще ни к чему. А я если не намажусь — так вообще лица нет.

— А ну тебя. — Ольга вынула доску из рук девушки и принялась выдирать кнопки, освобождая портрет. — Ты же только что посмотрела, какая красавица в натуральном виде.

— Так это не я, а портрет, — неуверенно пробормотала Дарья. — В жизни-то я не такая, ведь правда?

— А вот мы сейчас консилиум соберем, — предложила Ольга, краем уха уловив за домом невнятную разноголосицу с участием мужского баса.

Наверное, кто-нибудь из миллиона Галкиных знакомых приперся побазарить «за жизнь». А может, кто-то кого-то позировать привел. Нет, в таком темпе не потянуть. Если только в черных очках рисовать… Ольга отдала портрет Дарье, бросила доску на раскладушку, подхватила черные очки и, выбрав на футболке не слишком замызганное пастелью место, протерла стекла. Надела, глянула на Дарью, чтобы прикинуть, можно ли разглядеть сквозь такие темные стекла нежные оттенки ее лица, и удивилась: Дарья сидела на табуретке с совершенно потрясенным видом, раскрыв рот, распахнув глаза, и смотрела на что-то удивительное за спиной Ольги. И что там такого удивительного? Ольга оглянулась через плечо, готовая увидеть что угодно…

Нет, увидеть это она готова не была. По тропинке между кустами смородины деловито топала элегантная, как принцесса, Анна Игоревна, время от времени принюхиваясь по сторонам. За ней плыла элегантная, как миноносец, Инга Максимовна, обмахиваясь журналом «Бурда моден». За Ингой Максимовной шествовал элегантный, как кутюрье в пятом поколении, Игорь Дмитриевич, улыбаясь несколько неестественно. За Игорем Дмитриевичем вытанцовывал элегантный, как пантера в прыжке, Саша-маленький, сияя всеми своими ямочками, глазами, зубами и широкой золотой цепью на шее.

— Это кто? — потрясенно выдохнула Дарья.

— Это Чижик привела свою семью и близлежащих товарищей, — объяснила Ольга. Надо же, какой хороший день получается. — Она их всегда так водит. Внучка — за бабку, бабка — за дедку, дедка — за репку…

— Нет, вон тот — кто? Самый большой? — Дарья улыбалась так, что Ольга решила: надо нарисовать ее улыбку. Обязательно. Чтобы потомки знали.

— Самый большой — это Саша-маленький. — Ольга с интересом наблюдала за Дарьей. — Он выдающийся специалист в вопросах женской красоты. Вот у него мы и проконсультируемся по поводу сходства копии с оригиналом. А также насчет роли косметики в сокрытии вышеупомянутой красоты от всех заинтересованных в оной лиц.

— Что такое во-но-лиц? — тут же спросила Анна, свернула с тропинки и направилась на Ольгин голос прямо по луковой грядке.

Ольга шагнула ей навстречу, раздвигая малину и отфутболивая валявшуюся на пути Анны кастрюлю с яичной скорлупой, подхватила Чижика на руки, подняла повыше, пронесла через малиновые заросли на полянку, села на раскладушку, посадила ребенка к себе на колени и только тогда ответила:

— Привет, Чижик. Ты молодец, что ко мне в гости пришла. Мы будем чай пить. У нас есть пирог с малиной, тетя Галя испекла. А что ты спросила? Извини, я забыла.

— А я сама забыла! — откликнулась Анна. — Я люблю пирог с малиной, только я его никогда не пробовала. Это бабушка придумала, чтобы в гости приехать. Мы привезли коробку конфет, но мне много нельзя, я вчера уже две целые шоколадины съела. Буквально одна.

— А мне вообще шоколад нельзя, — поделилась своей бедой Ольга.

— Ну-у-у? Это ужасно. Бедненькая, — посочувствовала Анна. — А почему нельзя?

— У меня от него характер портится, — призналась Ольга, и они одновременно захихикали друг другу в ухо.

Игорь топтался в этом саде-огороде как бегемот на арене. Все вроде при деле — Анна с Ольгой опять шепчутся и хихикают, мать инспектирует папку с рисунками и что-то говорит хорошенькой шатеночке, шатеночка сидит на табуретке и не сводит глаз с Саши-маленького, Саша-маленький жрет чужую малину, улыбается шатеночке и косит рыжим глазом на Ольгу…

Один Игорь не знает, что делать, что говорить и куда смотреть. На Ольгу он смотреть не решался. Когда она шагнула из кустов навстречу Анне, он опять ее не сразу узнал. Сначала вообще подумал, что это мальчик. На голове — треуголка из газеты, а ниже — бесформенная драная футболка в разноцветных пятнах. Эта футболка налезла бы на рояль, но открывала тонкие желтовато-смуглые руки и ноги. Он никак не мог понять, почему это его так поразило. Что, рук-ног он не видал? И посмуглей видал, и покруглей… Но другие. Не Ольгины. Игорь с повышенным интересом рассматривал серый соседский забор, старую яблоню с мелкой частой завязью, молчаливую шатеночку, шастающего вокруг Александра и даже заколку в прическе матери. И ругал себя, идиота, последними словами. И радовался как идиот немотивированной радостью.

Немотивированной? Ты вроде никогда себе не врал, друг ты мой Серебряный. Ой, не к добру все это.

От дома что-то закудахтала Галка. Ольга встала, прижимая Анну к себе, и пошла по тропинке к дому, на ходу поясняя:

— Нас зовут помогать по хозяйству. Дарья, тебя это тоже касается. Велено захватить табуретку, а то мебелей на всех не хватит. Мне приказано переодеться и принять человеческий облик… Ой, правда, я ж тебя всю измажу… — Она остановилась, отдала Анну Инге Максимовне и помчалась к дому, на бегу стаскивая и сминая в комок треуголку из газеты.

Опять все были при деле. Ольга сверкала голыми пятками. Инга Максимовна уговаривала Анну не вертеться. Шатеночка Дарья краснела и улыбалась Саше-маленькому. Саша-маленький ворковал что-то на ухо Дарье и смотрел вслед Ольге.

У Игоря тоже нашлось дело. Даже, кажется, срочное. Он обдумывал, куда бы отправить Сашу-маленького в командировку. Хорошо бы подальше. Например, за границу. И хорошо бы наподольше. Например, на всю оставшуюся жизнь.

Ольга чувствовала себя счастливой. Вполне. Раньше она даже не подозревала, что такое возможно. Раньше, если бы ее спросили, что ей нужно для счастья, она наверняка бы ответила какую-нибудь глупость. По ее наблюдениям, практически все думают, будто для счастья нужно то, се, пятое, десятое… Ерунда. Для счастья нужна Анна. И возможность больше ни на что не отвлекаться.

У Ольги Анна есть. И Ольга не отвлекается на всякую ерунду типа где взять деньги на житье, чем кормить, во что одевать, куда деваться от тоски, если никому не нужна. Она точно знает, что нужна Анне. Больше всех. Может, даже больше, чем отец.

Отец. Хм… Нет, он тоже, конечно, нужен. Чтобы кормить Анну, и одевать, и выбирать любые игрушки… Чтобы дарить ей пианино, в конце концов. Вот дурь-то, а? Ну, пусть. Главное — нанять для Анны такую гувернантку, как она. И поселить в этом лабиринте, в самом дальнем тупике, обустроенном, как отдельный гостиничный номер люкс.