Инъекции интерферона и антисептиков были сделаны уже в машине.

Теперь им приходилось ехать совсем медленно, и впереди, расчищая дорогу, шел Финн.

Не доехав даже до Второй авеню, они остановились. Все было запружено транспортом.

Сэм, захватив две пары почти невесомых магниевых носилок, а также свою сумку, поспешил вслед за Финном в сторону площади…

Здесь действительно все уже кончилось. Остались лишь убитые и раненые, человек двадцать. Группа военных медиков, прибывшая сюда на вертолете, уже оказывала помощь.

Окровавленный полицейский лежал на земле рядом со своей патрульной машиной. Из бутылки, прикрепленной к зеркалу заднего обзора, к его руке по тонкой прозрачной трубке текла плазма.

Солдаты помогали полиции окружать участников беспорядков – тех, кто не успел скрыться…

Увидев белую куртку Сэма, лейтенант полиции, стоявший рядом с грузовиком, подозвал врача.

– Можно ли тут чем-то помочь, док? – Полицейский кивнул в сторону человека, скорчившегося на сиденье. Рука с запекшейся на пальцах кровью неловко торчала из окошка.

Положив свою ношу на землю, Сэм приблизился к кабине. Через минуту регистратор показал температуру 27, пульса не было.

– Он мертв, лейтенант… Скажите, что здесь произошло?

– Что произошло? Сначала просто собралась толпа… Видите ли, мы хотели упорядочить движение на этом направлении, ведь в Айленде, как известно, больше всего случаев заболевания этой чумой… Ну, проверяли, действительно ли ехавшие туда живут там или, скажем, работают… Смотрели, чтоб никто не провозил птиц… Как всегда, находились недовольные, но, в общем, все шло организованно… Пока кто-то не увидел вот на этом грузовике надпись «Магазин домашних животных» и не захотел посмотреть, что же он везет. А грузовик был доверху набит живыми птицами! В водителя выстрелили, потом подожгли машину, а потом еще обнаружили двоих зачумленных парней, которые крутились тут, – и началось… До самого появления войск уже ничего нельзя было разобрать…

– Доктор! Сюда! – послышался крик.

Обернувшись, Сэм увидел машущего рукой Финна, у ног которого на небольшом газоне лежали двое.

Оставив полицейского, Сэм бросился туда. Это была снова болезнь Ренда…

В машине поместилось бы восемь человек, но никто из раненых не соглашался ехать вместе с четверкой зараженных. Спорить не имело смысла, поэтому, взяв только полицейского, того, что лежал без сознания под капельницей, они уехали с тремя пустующими местами.

Келлер осторожно протиснулся на дорогу, и они с воющей сиреной помчались к себе в Белвью.

По рации было получено предупреждение о том, что все палаты и операционные уже набиты битком – поэтому машина остановилась у главного входа, откуда больных отвозили в только что освобожденные палаты родильного отделения. Госпиталь заполнялся с ужасающей быстротой…

Сэм наполнял медикаментами свою опустевшую сумку, когда в кабинет вошел Томо Милетич, тоже интерн.

– Подпишись здесь и вот здесь, – сказал он, подсовывая бумагу. – Я принимаю твой фургон, а ты позвони в регистратуру, там для тебя какая-то записка… Кто за рулем? Келлер?

– Да, он… – Сэм нацарапал свои инициалы. – А что за записка?

– Понятия не имею… Велели передать – я передал… Ну хорошо, увидимся – если, конечно, я переживу езду твоего приятеля… – Подхватив сумку, он исчез.

Сэм подошел к телефону.

– Минуточку, доктор, – отозвались на том конце. – Ага, вот… У вас в комнате гость. Когда освободитесь – зайдите к профессору Чейблу. Он с доктором Мак-Кеем будет в 3911-й.

– Могу ли я узнать, о каком госте идет речь?

– Здесь ничего не написано, доктор.

– Вот как… Ну что ж, благодарю вас.

Он повесил трубку и задумчиво почесал щеку… Что бы сие могло означать? Какая такая важная шишка может потребовать его в столь напряженный момент? И при чем тут Чейбл?

Смыв с себя копоть, он отправился наверх.

Офицер войск ООН, весьма внушительного телосложения, сцепив за спиной руки и ссутулившись, неподвижно стоял у окна. Козырек полевой фуражки, лежавшей на столе, был украшен золотистым шнурком, каким бывают отмечены головные уборы старших офицеров… Взгляд Сэма скользнул на кобуру – явно ручной работы и почему-то очень знакомую, – из которой торчала хромированная рукоять пистолета.

Офицер обернулся, и Сэм, невольно вытянувшись, едва не отдал ему честь.

– Десять лет прошло, да, Сэм? – спросил генерал Бэк, протянув ему загорелую ручищу.

Сэм вовремя вспомнил, что рукопожатие в данном случае должно быть железным, иначе ему переломают пальцы.

– Да, сэр, около того… – пробормотал он, так как на ум ничего больше не приходило.

Бэк выглядел как прежде, разве что у глаз появилось чуть побольше морщинок и наметился второй подбородок. Каким же ветром его занесло сюда?

– Послушай, Сэм, я не стану называть тебя доктором, если не услышу «сэр» или «генерал». – Прежде чем выпустить руку Сэма, он напоследок безжалостно стиснул ее. – Друзья зовут меня Кливером…

– Как зовет мясник свой самый большой нож, – улыбнувшись, продолжил Сэм. – Я помню, отчего вас так прозвали…

Это произошло во время операции на Формозе. Партизаны нагрянули именно в тот момент, когда все офицеры обедали. У генерала Бэка – редчайший случай! – не оказалось оружия. Однако, мгновенно сориентировавшись в обстановке, он выхватил у повара устрашающих размеров нож и, испустив леденящий душу вопль – слухи о том, что в его роду были апачи, получили убедительное подтверждение, – вспорол брезент палатки и напал на партизан с тыла. Этот случай крепко врезался в память Сэма, тогда еще зеленого лейтенантика…

– О Господи! Совсем забыл! Ты тоже был с нами! Такой упитанный бритоголовый ягненочек… Но потом-то из тебя получился парень хоть куда!

Сэм, решив, что сейчас его хлопнут по спине и раздробят лопатку, напрягся, но – обошлось…

Бэк, с его большим ртом и тугими мышцами, являл собою нечто вроде дружеского шаржа на идеального техасца. Но это был между прочим один из самых умных офицеров войск ООН. И еще одна черта отличала генерала: он всегда достигал цели…

– Зачем вы пришли сюда, Кливер? Не для того ведь, чтобы возобновить старое знакомство?

– Как всегда, в лоб, Сэм, без подходцев! Налей-ка чего-нибудь, и я выложу все как на духу.

В стенном шкафу нашлась початая бутылка ирландского виски, и Сэм налил Кливеру ровно полстакана, как тот любил. Затем, поколебавшись и вспомнив, что сейчас он не на работе, налил и себе.

– Ну, за ирландцев, за их болота и виски! – провозгласил тост генерал Бэк и, залпом осушив стакан, хмуро посмотрел на донышко.