Самое противное, что я понимал: её слова не больше, чем способ заманить меня в сети, но всё равно не мог угомонить совесть, бушующую при мысли о том, что я никуда не пойду. Воспитание, чтоб ему неладно было, не позволяло. Как я могу оставить айрину в беде, если она попросила меня о помощи? Да-да, помогать ей нужно именно в самом дорогом заведении столицы.

— Вот кахэш, — выдохнул я, признавая своё поражение.

Не в войне, но в битве точно. Она опять сделала это: привлекла моё внимание и заставила плясать у её ног.

При всём мраковом понимании, что ничего серьёзного у неё не произошло, я всё равно не мог оставить это висящим в воздухе. А написать в ответ «Иди к кахэшу» не позволяло уже упомянутое воспитание.

Спасибо, родители, что сделали меня таким вежливым.

Убрав письмо обратно в конверт из плотной тёмной бумаги, я тщательно его запечатал и, держа большим и указательным пальцем, поджёг. Жаль, что нельзя выжечь вот так же девушку из своей головы.

Я бы выжег двух. Одну с садистским удовольствием, а после второй напился бы.

______________________

Смахнув со стола чёрный пепел, с неприязнью уставился на разложенные тут же бумаги. Много бумаг. Столько, что все они с трудом помещались на столешнице.

И кто заставлял меня соглашаться на должность Второго Правителя Эрийна? Сидел бы сейчас себе спокойно в академии, отклонял бы предложения Министерства по улучшению программы обучения, посылал бы «доброжелательных» спонсоров, отбивался от атак недовольных родителей…

Где это видано: учебное заведение, в которое детей принимают без ведома родителей? Ну извините, что я такой плохой и не отказываю детям, которые сбегают из дома из-под гнёта властных родителей и пытаются самостоятельно строить свою жизнь.

Кстати, об академии… Вздохнув, я наградил бумаги с разнообразнейшими отчётами и докладами не самым ласковым взглядом, а затем потянулся и открыл верхний ящик стола.

Сам не понял, зачем это сделал и как в моих руках оказался уже слегка потёртый лист сложенной пополам чёрной бумаги.

— Знаешь, кажется, я сошёл с ума, — сокрушённо покачал я головой, стараясь просто не думать о том, что говорю с листком бумаги.

Зато пришлось серьёзно задуматься о том, что я только что вполне осознанно наложил на послание Давины стабилизирующее заклинание. Причём не самое слабое. И теперь, спокойный за сохранность этого несчастного листка, положил его обратно, закрыл ящик и запечатал его охранным заклинанием.

Как понять, что ты сходишь с ума? Да легко. Просто найдите себе айрину, из-за которой вы будете творить жуткий бред, ставящий в тупик вас самих. Такой, например, как отказ снимать её личину со стен в коридоре. Вот каждый раз выхожу, смотрю на этот ужас и поминаю её не самыми лучшими словами, собираюсь стянуть чужую магию и уничтожить, но… откладываю. А потом ещё раз. И ещё раз.

Да и чего уж тут, было желание с ней связаться. Хотел даже найти и заявиться к ней в дом. Возможно, пригласить куда- нибудь. Спрашивал сам у себя: «А почему бы и нет?», а потом вспоминал про нашу разницу в возрасте и…

И, собственно, все мои размышления на эту тему утыкались в тупик под названием «Двести тридцать лет».

Это отношения почти с ребёнком. К тому же, думаю, она сама меня не поймёт, если я вдруг появлюсь на пороге её дома и скажу что-то вроде: «Привет, я демон, я почти в четыре раза старше тебя, давай попробуем серьёзные взрослые отношения?».

Проклятье я тогда получу вполне заслужённо.

Остаток дня я провел в академии. Без интереса просмотрел очередную стопку писем от недовольных родителей, отдельно отложил те, в которых увидел угрозу. Нельзя халатно относится к своей работе, и закрывать глаза на «Я эти развалины по камням разберу» я просто не могу. У меня тут сотни детей и десятки преподавателей. Я несу ответственность за каждого из них.

Куда больше внимания я уделил письму от Рэйзел. Она в академии на особом положении, занимается в большинстве своём различной организационной деятельностью, а также ведет академическую газету. Свое дело эта айрина знает, поэтому предоставленный ею список планов на год выглядит внушительным. Его я смотрел действительно долго, тщательно вчитываясь в каждое расписанное мероприятие. В итоге от трети отказался, остальное одобрил, написал ей ответ, запечатал и передал Кире с указанием доставить адептке.

Ещё орэ занимался бухгалтерией, и только после этого рванул в свой новый кабинет. Все же должность Второго Правителя требует определённых жертв.

И остаток вечера мы с Аяром, с которым в последнее время сильно сблизились, если не сказать "сдружились", и его невестой, по совместительству ещё и моей студенткой, придумывали детали новых поселений для магов Смерти.

Я не хотел, чтобы Тори занималась этим, но против Верховного не попрешь. К тому же, у неё оказался талант к созданию чертежей и привязанность к магам Смерти. Она сама была одной из них — перерожденной.

Уже вечером, когда мне больше всего хотелось свалиться без чувств в постель и проспать все отведенные мне два орэ, я заставил себя умыться, переодеться и отправиться в столицу. Мне не хотелось, просто есть такое слово: "Надо".

"Золотая роза" полностью соответствовала своему названию. Множество магических огней, придающих зданию золотистый свет, просторные общие залы со стеклянными стенами, чтобы все с улицы могли видеть, как отдыхают сливки общества. И посетители, разряженные в лучшие меха и сверкающие украшения, заходящие внутрь чинно и величественно, всем вокруг показывая, что уж они-то достойны ужинать в самом дорогом заведении.

Противно настолько, что меня сейчас вывернет прямо на алое платье идущей впереди айрины, что умудрялась строить мне глазки, даже невзирая на то, что держала под руку эора.

Ненавижу этот ресторан, в который постоянно пыталась затащить меня Инта. Она любила, да и наверняка до сих пор любит роскошную жизнь. Уверена в том, что за одну только её неземную красоту весь мир ей что-то должен. Сегодня я собирался в последний раз сообщить ей своё "нет".

Миновав просторный холл и приветливую администратора, я зашёл в общий зал и мгновенно увидел её.

Сидела прямо в центре, гордая и уверенная в себе. Раньше я назвал бы её роскошной. Сейчас я назвал себя слепым идиотом. Ума не приложу, как два года мог с ней жить. Как два года я вообще мог её терпеть? Завышенная самооценка, надменность и презрение к окружающим, исходящие от неё, я чувствовал даже отсюда, с самого начала зала. Остальные тоже это чувствовали, но все равно бросали на неё завидные и жадные взгляды.

Появилось желание развернуться и просто уйти. Желание это было очень сильным. Но дело в том, что я не бегаю от своих проблем. Она — проблема. И чем раньше я с ней разберусь, тем лучше будет для всех.

Поэтому я, уверенный в правильности своих поступков, решительно шагнул вперёд, не сводя с неё внимательного взгляда.