Следом за ним исчезли и все остальные. Администратор, вежливо извинившись за доставленные неудобства, вышла вслед за остальными, с той стороны закрыв за собой двери.

И остались в итоге лишь мы: я и полный зал слегка раздражающих меня существ, глядящих сейчас со всех сторон со смесью страха, напряжения, интереса и некоторого даже восторга. Последние два принадлежали айринам.

Вот именно поэтому я терпеть не могу аристократов. Что за айрины? Сидят в обществе эоров, но заглядываются на других. Они о морали вообще слышали?

Однако больше всех раздражала та из присутствующих айрин, что сидела сейчас напротив меня. Позабыв вообще обо всём, Инта начала призывно улыбаться, задумчиво накручивая прядь тёмных волос на палец с длинным чёрным ногтем, улыбаясь при этом так, будто и не было между нами долгих отношений и расставания в целый год — будто мы только сейчас познакомились и она всеми силами пыталась заманить золотую рыбку в свои сети.

Тишина, повисшая в зале, не располагала к разговорам. Пришлось, раздражённо вздохнув, создавать вокруг нашего столика глушащую звуки мерцающую тёмную стену.

— Быстрее, — совсем невежливо поторопил я медлительную Инту, — в чём заключается твоя проблема?

— А ты что, куда-то спешишь? — Игриво улыбнулась она и, изогнувшись, потянулась через стол к моей руке.

Откинувшись на спинку стула, я убрал ладони со стола, не позволяя айрине коснуться их, и внимательно на неё посмотрел. Взгляд, который она всегда терпеть не могла, о чём прямо и заявляла: прямой, немигающий, серьёзный и требовательный.

За год ничего не меняется, она всё также хмурится и одновременно с тем поджимает алые губы, отводит взгляд и частично теряет весь свой игривый настрой.

— Инта, я не собираюсь ждать до утра, — спокойно предупредил её в последний раз.

И она отлично это поняла. Вздохнула, приведя в движение всё своё богатство, подчёркнутое глубоким декольте тёмного платья, и тут же стрельнула в меня взглядом, явно намереваясь поймать на подсматривании.

Раньше повёлся бы, сейчас даже взгляда от её лица не оторвал, продолжая безразлично ожидать каких-либо слов. Просто вдруг я кардинально пересмотрел своё отношение не только к данной айрине, но и ко всем им в целом.

Зачем мне то, что выставляется на всеобщее обозрение? Её грудь в неизменном глубоком вырезе любого платья повидала уже вся столица.

У меня даже не «дёргает». Организм вообще никак не отвечает на все её старания.

Иногда случается так, что у нас перегорает. Это был как раз такой случай.

— Я скучаю, — сдалась она в конце концов, стирая с лица все эти дурацкие выражения.

— Ты меня поэтому позвала? — Почему-то это нисколько не удивляло.

— Мы с тобой совершили ошибку, я это поняла. Давай начнём ещё раз? — Она смотрела на меня с такой надеждой, что, по ее мнению, я просто не мог сказать «нет».

Не мог поступить неблагородно. Не мог оставить её после того, как она переступила через собственную гордость и признала «нашу» ошибку. Будто её подстава для служанки в моем доме, её вранье мне в глаза и её ненависть к окружающим хоть немного являются моей проблемой.

Она не рассчитывала на отрицательный ответ, а всё, о чём я мог думать, мысленно возвращало меня к комнате в моём доме и молодой ведьме, ожидающей меня там. Или уже не ожидающей? Если Давина уйдёт, я её найду и откручу ей голову, серьёзно.

— Извини, не мой вариант, — вот только сожаления во мне не было.

Может, я всё же моральный урод? Ай, наплевать. Надо же хоть иногда жить ради себя, а не ради других.

— То есть? — Не поняла Инта, нахмурив тонкие брови.

Даже это у неё вышло как-то…отталкивающе. Наигранно, продуманно, грациозно. Вот Давина хмурилась естественно и сильно, не заботясь о мифических морщинках, что могут в один миг испортить её лицо.

Она его даже не красила. Я почему-то подумал об этом только сейчас, но совершенно точно: она не пользовалась краской для лица.

Лицо же Инты было скрыто под этой краской.

Дожил, уже сравниваю свою бывшую со своей возможно будущей.

— То есть нет, — со вздохом пояснил ей, устав уже и от разговора, и от неё самой, — если это весь перечень причин, по которым ты меня позвала, то я ухожу. А тебя предупреждаю: не лезь ко мне больше. Найди себе кого- нибудь другого, более сговорчивого и покладистого, а в мою жизнь не вмешивайся. Мы больше не вместе, и вместе мы уже не будем.

Есть такие айрины, с которыми можно разорвать отношения мягко и спокойно, даже оставшись после этого друзьями. А есть такие, с которыми можно только разорвать все нити резким ударом меча. Инта относится как раз к таким.

Я знаю, что мои слова грубы и обидны, особенно для её самолюбия, но любые другие она бы не услышала и напридумывала бы себе кахэш знает чего.

Не дожидаясь слов, которых и не дождался бы, я молча встал, оставил на столе четыре золотых, хоть не заказал даже стакана воды, и ушёл, сказав ей последнее:

— Прощай, Инта, и будь счастлива.

Ушёл, предвкушая встречу с вредной ведьмой и уже мысленно придумывая, что скажу ей, так и не увидев, как исказилось злостью красивое лицо Инты, а её губы беззвучно прошептали: «Буду, Акар».

Давина

Я его честно ждала. Признаю, любопытство было сильным, но даже оно не останавливало моего волнения и желания удрать, пока не поздно. Однако я не стала. Сидела в кресле, забравшись в него с ногами, и терпеливо ожидала, пока Акар разберётся со своими делами и у нас состоится этот важный серьёзный разговор.

Интересно, что он хочет сказать? Может, накажет за мой побег? Эта мысль вызвала пакостливую ухмылочку. Не посмеет. А если посмеет, то я его прокляну. Мне даже стыдно за это не будет, честное слово!

Но он меня не за этим домой притащил. Слишком уж серьёзным он для этого выглядел. Неужели предложение делать собрался? «Прости меня сердечно, Давиночка, эора неразумного! Я всё осознал и понял, что жить без тебя не могу!..»

Подленько хихикнув, я отогнала и эту мысль. Забавно, конечно, и очень бы мне польстило, но Акар такого точно не скажет. Он для этого слишком гордый и серьёзный. Максимум, на какой я могу рассчитывать, это скупое «Будь моей женой». И на вопрос «Зачем?» раздражённый ответ: «Так надо».

Это мне, конечно, тоже польстит, но лишь немного, больше же разозлит и оттолкнёт от Акара.

Над этим непростым вопросом «Что же ему надо?» я и размышляла, пока ждала его. И так глубоко погрязла в собственных размышлениях, что совершенно не заметила, как задремала.

А проснулась на мягких подушках под лёгким одеялом, когда свет Утренней звезды проникал в открытое окно и щекотал моё лицо.