Нет. Следы были, и где-то поблизости бродит человек, который их оставил.

– Лучше бы он оставил батон колбасы и большую помидорину, – вздохнула Катя и пошла дальше.

Еще приблизительно пятьдесят метров. Еще. И еще.

Впереди показалось поваленное дерево, а за ним огромный валун бурого цвета и изогнутая пальма, протыкающая темно-зеленой макушкой небо.

Перешагнув через сухой, обласканный соленым ветром ствол, зацепившись сарафаном за скрюченную ветку, Катя чертыхнулась, раздраженно стукнула дерево кулаком и… онемела. На песке, сразу за валуном, на спине лежал мужчина. Весьма беззаботный вид, нога на ногу, в руках книга, а глаза прикрыты козырьком бейсболки. Серые удлиненные шорты, белая футболка и бежевые сандалии.

Он перевернул страницу и как бы нехотя, точно его отвлекали от важного дела, повернул голову в сторону Кати.

Она не сразу узнала его. Шок на некоторое время лишил ее возможности здраво соображать.

– Вы… – наконец-то выдохнула она, пока еще не в состоянии понять, что происходит.

– Да, – ответил Архипов Федор Дмитриевич и, не торопясь, поднялся на ноги.

«Если хочешь поесть, спроси меня как! » – прочитала Катя крупную ярко-красную надпись на его футболке.

– Что это? – тихо спросила она, тыкая пальцем в грудь Архипова.

– Эту футболку я надел по просьбе Карла Антоновича, – усмехнулся Федор. – Он был так настойчив, что я не смог ему отказать.

– А о чем он еще вас просил?..

– Просил запомнить, какое у тебя будет выражение лица, когда ты увидишь меня и эту надпись.

– А что вы вообще здесь делаете?! – нервы сдали, и эти слова Катя выкрикнула.

– Я здесь живу, – холодно ответил Архипов и уточнил: – Теперь здесь живу. Не думала же ты, что Карл Антонович оставит свою единственную наследницу без присмотра?

И тут наконец-то в голове Кати все встало на свои места.

Значит, дядюшка ее обманул… облапошил, как маленькую наивную дурочку… А она поверила! Старалась изо всех сил! Терпела москитов, голод, ночной холод! И все это напрасно… Никто и не собирался проверять – способна она управлять фирмой или нет, способна выстоять в тяжелых условиях или все же утонет в жалости к себе и запросит пощады – никого это не интересовало. Ее дядюшка – этот враль граф Карл Август фон Пфлюгге, ведет свою игру, и эта игра – без правил. «Все и всегда должно быть так, как я хочу, и я использую любые средства для достижения своих целей», – вспомнила она его слова.

Карл Антонович хочет, чтобы она вышла замуж за Архипова, и ее специально затащили на этот остров и лишили практически всех вещей – от нее ждут либо покорности, либо… Нет, она не пустит в свою душу этого человека, не станет с ним делить случайно пойманного краба, не начнет ему доверять и не начнет его… Не дождетесь!

Отломив резким движением от поваленного дерева сухую ветку, Катя подошла к краю воды и, двигаясь задом к зелени кустов и деревьев, молча стала чертить прямую линию.

– Могу я поинтересоваться, чем ты занята? – приподняв бровь, спросил Архипов.

– Можете, – пыхтя, ответила Катя. – Я делю этот чертов остров пополам. Одна половина вам, другая мне. – Она выпрямилась и добавила: – И попрошу без моего разрешения эту черту не переступать. Понятно?

– Понятно, – кивнул Архипов. Поправил бейсболку и, демонстрируя абсолютное равнодушие, снова лег на песок и раскрыл книгу.

«Ничего, Карл Антонович, мы еще с вами встретимся… у нотариуса», – прошептала Катя и крепче сжала ветку.

Федор оторвал взгляд от страниц и с любопытством покосился на увлеченную дележом территории наследницу. Короткая стрижка, волосы почти рыжие, острый нос, высокая, худая, сарафан держится на одной лямке, плечи обгорели, на руках и ногах пухлые лепешки от москитных укусов. Хороша, нечего сказать.

– Веди линию ровнее, – вздохнув, сказал он, – мне чужого не надо.

– Не волнуйтесь, ни одного лишнего сантиметра вам не достанется! – выпалила Катя и тоже отправила в сторону врага изучающий взгляд. Нет, в таком виде Архипов раздражал еще больше… Слишком… нормальный, что ли. Лучше бы он был в строгом костюме с туго затянутым на шее галстуком – серьезный и холодный. И без этой дурацкой ухмылочки на лице!

Фыркнув, она развернулась к своим владениям и, не оборачиваясь, зашагала в сторону дома-этажерки. Сейчас она хотела о многом подумать и выплеснуть ураган негодования на бумагу.

– Явился, не запылился… – буркнула она, морщась, – ждали тебя здесь очень… Ничего-то у вас не выйдет, голубчики…

Первая запись в дневнике (икайте, Карл Антонович!):

«Ах вы, бессовестный злодей… ах вы, Бармалей, недоеденный крокодилами… ах вы…

Как вы могли меня так обмануть?!! И вообще– это мой остров, и делить его с кем попало я не собираюсь! Мы так не договаривались!

Думаете, я сейчас брошусь в его объятия и соглашусь прогуляться до загса? Дудки вам! Дудки и фигушки! Я ни за что не стану выполнять ваши прихоти!»

Вторая запись в дневнике:

«Дорогой Карл Антонович, напрасно вы поселили рядом со мной этого человека. Дело в том, что мое воспитание не позволяет мне проживать на одном острове с мужчиной. Моя девичья честь под угрозой. Моя репутация на краю пропасти.

Жаль, что вы не догадались прислать вместе с Архиповым компаньонку, игуменью или дуэнью – я в них не разбираюсь, но, полагаю, одна из них могла бы стать гарантией моей незапятнанной репутации.

Ваша единственная наследница Катя».

– Эй! Я хотела с вами поговорить!

– О чем?

– Эта надпись… на вашей футболке… что означает?!

– Что я могу тебя накормить.

– Вы явились сюда не с пустыми руками? И кто вы после этого? А где ваша солидарность с будущей женой?! Я, между прочим, живу здесь без еды, одежды и прочих очень нужных вещей!

– Я готов разделить с тобой все имеющиеся у меня блага.

– А что у вас есть?!

Архипов поморщился, подошел к нарисованной на песке черте и спросил:

– А чего ты так кричишь? Я всего лишь в метре от тебя.

– Раз вы старый, то, значит, глухой, – ехидно ответила Катя и тут же в знак примирения добавила: – Просто вы на своей половине острова, а я на своей, и это два совершенно разных мира, далеких друг от друга.

Федор вздохнул и вознес глаза к небу. Как же это так все закрутилось, как он – серьезный человек, у которого никогда ни на что не хватает времени, оказался на острове в обществе по сути незнакомой ему женщины? Для Карла Антоновича подобные сцены приемлемы и естественны, он всегда тяготел к различным играм и представлениям, но для него самого это в диковинку. А может, поэтому и согласился напялить на себя шорты и футболку с глупой надписью? Да, наверное… А еще – жгло любопытство: какая она – Катя? А еще… она так лихо ему отказала – зацепила за живое.