пройтись по главной улице и не «почувствовать город». Ну чего ей — искательнице внутреннего круга, опасаться людной улице, среди бела дня. И она, выйдя из управления, стоявшего на Главной площади, договорилась с возницей, что бы он ждал её на Рыночной, а сама решила пройтись по широкому бульвару, соединявшему их.

Все города, здесь — в предгорьях, строились по единому плану. В двух противоположных точках находились площади, Главная и Рыночная, улицы расходились веерами от них и по все более широкой дуге шли к противоположному концу города, создавая веретено. Между ними проходили узкие переулки, перекрывавшиеся воротами, вся эта система легко превращалась в многоуровневую оборону, делая не окруженный стеной, город почти неприступной крепостью.

Лалтхи зашла в кондитерскую и купила полную сумку сладостей, для поощрения воспитанниц, перекинула её через плечо, оставив обе руки свободными, и отправилась к Рыночной площади. Она шла нарочито медленно стараясь почувствовать город, но всё что она ощущала, были неодобрительные взгляды, ведь носить грубую полотняную сумку с воздушным летним платьем, да ещё и через плечо, было верхом безвкусицы. Впрочем, скоро она почувствовала, кого-то, и этот кто-то скользил вниманием по людям на бульваре, явно ища определенного человека. Она регулярно смотрелась в зеркальце, невзначай направляя его назад, и вскоре была вознаграждена.

По бульвару вслед за ней бодрой походкой шёл крепкий молодой парень. Как ни странно, угрозы искательница не ощущала, новый вид пряности, что ли, или полноценное сокрытие… парень приближался. Лалтхи опустила руки, в складки своей юбки, кладя их на рукоять револьвера. Парень уже почти поравнялся с ней, и резко прибавив шага, обогнал её. Искательница почувствовала едва уловимый горький аромат — пряность. Не замечая Лалтхи, парень двинулся дальше. Она уже готова была стрелять, как он догнал шедшую впереди парочку и, ухватив девушку за локоть, стал ей что-то возбужденно говорить, та испуганно отшатнулась.

А потом начался скандал. Очень быстро появился патруль — стражник и два ящера. Бесхитростные рептилии уже приготовили сети, чтобы, толи разнять, толи спеленать скандалистов. Лалтхи пошла дальше, всё ещё надеясь, что это представление, разыгранное для неё, но вся эта кричащая компания двинулась в обратном направлении, быстро удаляясь от искательницы.

Лалтхи прогуливалась и, в конце концов, расслабилась, положившись на свои ощущения. Время шло, но ничего не происходило, она уже почти дошла до Рыночной площади, где её должен был ожидать экипаж. Выходя, она, лишь на мгновение, ощутила слабый интерес к себе, которому не придала никакого значения. Оказавшись у места встречи, экипажа она, однако, не обнаружила. Вновь сосредоточившись, Лалтхи изо всех сил искала хоть какой-то признак опасности, и вновь, ничего не было. Подождав около четверти часа, она решила прогуляться по рядам и двинулась вглубь рынка. Она бесцельно бродила по нему, разглядывая товары.

А потом, услышав ругань, автоматически шарахнулась в сторону и схватилась за револьвер. По ряду бежал, ловко лавируя между людьми худощавый подросток, который где-то не смог избежать столкновения и выдал себя. Приближаясь к ней, он резко ускорился, в руках его, что-то блеснуло. Ей показалось, что время замедлилось. Лалтхи пыталась вытащить револьвер, но тот запутался в складках юбки. Убийца был уже в нескольких шагах от неё. Она видела, как он отвёл основную левую руку с ножом в коротком замахе, а потом, резко поворачиваясь всём корпусом, ударил. Всё что она успела сделать, это изо всех сил оттолкнуться ногами, заваливаясь назад. Верхнюю часть живота обожгло болью, она почувствовала, как лезвие входит в живую плоть, и полетела назад, опрокидывая прилавок с какими-то платками.

Глава 14. Старая школа

Необъятный торговец, начавший было ругаться, увидев на её животе кровь, резко остановился, а потом дико заорал:

Щьйлк «Сотник» безродный 32 года рыночный торговец

— Лащ! Ла-а-а-ащ, сюда, старая ты образина! Лаааащ! Зовите Лаща! — заорал он — А ты, девочка, зажми руками, чтоб кишки-то не повывалились… — спокойнее сказал он, схватив её руки, и прижал их к правой части живота, где платье стремительно пропитывалось чем-то теплым.

Лалтхи, пыталась подняться. Торговец, с внезапным для такого толстяка проворством, толкнул её назад со словами.

— Лежи, девочка, встанешь кровь сильнее пойдет… Лааащ — во всю свою огромную глотку вновь заорал он. В панике Лалтхи пыталась вырваться, но стальные руки толстяка наденжно прижимали её к земле. Она пыталась ударить, но не могла сконцентрироваться, мысли неслись сумасшедшим галопом. Она умирает? Может это ловушка? Чего они от неё хотят…

— Пустите — закричала Лалтхи.

— Сейчас, сейчас, Лащ, лекарь нашей тысячи. И не таких, поднимал. У него аптека тут подальше. Лаааащ!! — снова заорал он — Лежи, девочка, лежи вставать нельзя — кишки вываляться.

Всего лишь несколько минут спустя появился худой старик, за ним подскочил совсем ещё юный паренёк, с большой кожаной сумкой. Одним взглядом окинув девушку, он заговорил, неожиданно глубоким голосом:

— Щьйлк, пивная ты бочка, чего разорался, а, ты, Лыйш, что стоишь, на девку пялишься, бинт, и порошок шьехи давай! Да не этот, руки бы тебе поотрывать — постоянно ворча, он разрезал ножницами платье на животе и протянул Лалтхи скатку бинта — на, закуси — Лалтхи пыталась её выплюнуть, но толстяк ловко зажал ей рот. Лащ тем временем насыпал на бинт порошок и полил какой-то жидкостью из темной склянки, а потом начал запихивать бинт в рану.

Лалтхи от боли, так стиснула зубами бинт, что кажется, его прокусила. А врач, закончив заполнять рану бинтом, обмазал ватной палочкой вокруг неё и приклеил к коже кусок ткани. Потом, поднял её голову рукой и, вытащив прокушенную скатку изо рта, влил в горло какой-то настойки.

— Молодец, сильная девка! — сказал он — Что ж ты без мужика, одна-то ходишь?

Она не могла ничего сказать, боль и страх так переполнили её, что она просто потерялась. Во время войны Лалтхи множество раз видела такие сцены, но даже приблизительно не могла представить, насколько это больно. Она не заметила, откуда появились импровизированные носилки, на которые её переложили толстяк и ученик лекаря и, пыхтя, понесли по ряду. Искательница никак не могла отойти от потрясения, ведь она не ощутила приближения убийцы. Лишь чудом ей удалось выжить и удалось ли. Несколько минут спустя её внесли в темное и неуютное помещение, пахшее лекарствами, кажется, это была аптека. Потом понесли куда-то за прилавок и через короткий коридор занесли в светлую и очень чистую комнату. Переложив её на узкий стол, стоявший в центре комнаты, толстяк Щьйлк удалился, а