— Назад! Назад! — послышались крики.

Еще два взрыва. Из окон, словно из огнемета, через всю площадку для парковки автомобилей к людям устремились гигантские языки ослепительного пламени, заставив всех в панике броситься врассыпную.

Снова взрыв. Снова неистовая вспышка разбушевавшегося огня. Пожарные собрались, совещаясь, как действовать дальше.

И тут с оглушительным треском рухнула вся крыша, выдавив из окон огонь, словно зубную пасту из тюбика. Это была кульминация, вслед за которой последовала драматическая развязка: бушующая огненная стихия уступила место огромным клубам непроглядного дыма. Казалось, мокрые черные развалины напичканы приспособлениями пиротехники. Запахло горечью.

В воздухе кружилась горящая зола, оседая на волосы людей серыми хлопьями. Слышалось шипение воды, попадающей на раскаленные головни. Люди кашляли от дыма. Толпа начала постепенно рассеиваться. Наконец мы втроем смогли подойти ближе к дымящимся развалинам. Нужно было найти Белинду и Кена.

— Вы думаете, это не опасно? — забеспокоилась Викки. — Думаете, эти бомбы больше не будут взрываться?

— Это не бомбы, а скорее всего баки с краской, — заметил я.

Грэг был удивлен:

— Разве краска взрывается?

«Он что, с Луны свалился, — подумал я, — не знает таких простых вещей? Это в его-то возрасте». А вслух сказал:

— Даже мука взрывается.

Викки бросила на меня странный взгляд, в котором ясно читалось сомнение в моей честности. Однако на самом деле воздух, насыщенный мучной пылью, может взорваться от малейшей искры. То же касается многих других веществ, определенная концентрация которых в воздухе в виде пыли или тумана приводит к взрыву. Все, что для этого нужно, — кислород, огонь и какой-нибудь оболтус.

— Почему бы вам не вернуться в машину? — предложил я Викки и Грэгу. — А я поищу Белинду и Кена. Скажу им, что отвезу вас обратно в дом.

Они оба облегченно вздохнули и медленно пошли к машине. Толпа любопытных тем временем стала редеть. Я расспросил полицейских. Никаких следов Белинды или Кена не обнаружил, зато заметил справа от сгоревшего здания проход — продолжение парковочной площадки, — который вел в глубину усадьбы. Там я увидел какое-то движение, огни и людей.

В отдалении в луче света на мгновение возникла фигура Кена. Я направился туда, не обращая внимания на предостерегающие окрики, доносившиеся сзади. Кирпичная стена излучала такой жар, что я едва не спекся. Наверное, об этом меня и хотели предупредить. Я ускорил шаг, надеясь, что вся эта громадина не рухнет и не сделает из меня цыпленка табака.

Кен заметил меня и застыл на месте с открытым ртом, в ужасе глядя туда, откуда я пришел.

— Боже правый! — воскликнул он. — Вы что, здесь? Это опасно. С той стороны есть другой путь.

Он указал назад, и я увидел еще один подъезд с другой дороги и еще одну пожарную машину, которая тушила огонь со двора.

— Чем я могу помочь? — спросил я.

— Лошади целы, — ответил Кен. — Но я должен… Должен…

Он замолчал, и его вдруг начало трясти. До сих пор нужно было быстро, не задумываясь действовать, и вот только теперь Кен осознал весь ужас происшедшего. Лицо его перекосилось, губы задрожали.

— Господи, помоги!

Это была мольба совершенно отчаявшегося человека, и, казалось, утрата больничного здания была не единственной потерей. Я, конечно, не мог заменить ему Бога, но, так или иначе, я не раз помогал людям выкручиваться из тяжелых ситуаций. Например, аварии автобусов, перевозивших багаж британских туристов, заканчивались, образно говоря, у порога посольства, и мне приходилось улаживать множество личных трагедий.

— Я отвезу Викки и Грэга обратно домой, а потом вернусь, — предложил я.

— Вернетесь? — Кен с благодарностью посмотрел на меня уже за одно мое доброе намерение. Его продолжало трясти. Еще немного, и он потеряет контроль над собой.

— Держитесь, — сказал я, и, не тратя времени даром, вышел через задние ворота и поспешил вдоль узкой подъездной дороги, потом свернул в аллею, которая и вывела меня к основной дороге. Я с радостью обнаружил, что нахожусь всего в нескольких шагах от нашей машины. Викки и Грэг совершенно не возражали, чтобы я отвез их домой и оставил одних. Они намеревались лечь в постель и проспать, не вставая, по меньшей мере неделю, и просили передать Белинде, чтобы она их не будила.

Собираясь покинуть Тетфорд, я еще раз быстро взглянул на них: они понуро стояли посреди полированного холла — такие слабые и беззащитные. Им пришлось пережить серьезное потрясение, но за все время, что я провел рядом с ними, они ни разу по-настоящему не пожаловались.

Я сказал, что вернусь утром, и взял с собой ключ от входной двери. Грэг и Викки проводили меня до порога, чтобы закрыть за мной дверь.

Отыскав объездную дорогу, я попал во двор ветлечебницы тем же путем, что и покинул его. Снова этот дымный воздух, от которого драло в горле, как при начинающейся ангине. Пожарная машина уехала, так как в шланге брандспойта появилась течь. Только один пожарный в шлеме и желтом комбинезоне дежурил около дымящихся развалин, следя, чтобы те не разгорелись снова. Я быстро окинул взглядом уцелевшую часть построек: новое одноэтажное здание, в окнах которого горел свет, конюшню под крышей с широким карнизом (все стойла были открыты и пустовали) и стеклянную галерею длиной в тридцать ярдов, соединявшую сгоревшее и уцелевшее здания. Как ни странно, галерея почти не пострадала. Лишь ближайшие к пожару стойки слегка покосились.

Вокруг все еще суетилось много народу. Казалось, что передвигаться спокойным шагом в данной ситуации считалось неприличным. Тем не менее самое страшное было уже позади. Оставалась лишь работа по уборке пожарища. Слава Богу, на этот раз дело обошлось без жертв, и одно это можно было считать удачей.

Поскольку Кен нигде не появлялся, а дверь в новое здание была открыта, я решил поискать его там. Войдя внутрь, я оказался в просторной прихожей, меблированной под приемную, с шестью откидными стульями и минимумом других удобств. Все, включая кафельный пол и кофеварку, стоявшую в углу, было залито водой. Человек, тщетно пытавшийся заставить кофеварку выполнять ее прежние функции, в сердцах стукнул ее кулаком так, словно она явилась последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

— Где Кен? — спросил я его.

Он указал на распахнутую дверь и снова набросился на бедную кофеварку. Я же направился, куда мне было указано. Как выяснилось, выход вел в коридор, оканчивающийся с обеих сторон дверьми. Одна из них была открыта, и из нее лился яркий свет. Там, в небольшом кабинете, я и нашел Кена. К моменту моего появления людей в нем собралось явно больше, чем соответствовало замыслу архитектора.

Кен стоял у расшторенного окна и дрожал, как от холода. За металлическим столом, нахмурившись, сидел седой мужчина. Около него стояла женщина с выпачканным сажей лицом и гладила его по плечу. Еще двое мужчин и одна женщина стояли, кто опершись на крышку стола, кто прислонившись к стене. В комнате пахло дымом, который они внесли сюда вместе с одеждой. К тому же было довольно зябко, чем сторонний наблюдатель вполне мог объяснить дрожь Кена.