— Ну?

— Боже, не будьте циничным, как все полицейские. Неужели вы хотите, чтобы подобные вещи случались и в дальнейшем? Неужели вам нравится, когда людей убивают на улицах из-за того, что какому-то типу позарез понадобились его грязные деньги? Черт возьми, кого мы обманываем... несчастного парня Декера или же этого смрадного хищника, толкнувшего его на преступление? Отвечайте!

— У нас в штате запрещены и ростовщики, и рэкетиры.

— У нас в штате запрещены и азартные игры.

Физиономия Пата потемнела от злости.

— Закон восторжествует! — рявкнул он.

— А может, и дальше так будет. Хотелось бы знать, кто сейчас заправилы в этом деле.

— Черт возьми, Майк, это не мое дело.

— Почему? Это касается смерти этих ребят. Мне хочется лишь узнать организованный это рэкет или нет?

— Я слышал, что там работают профессионалы, — глухо ответил Пат. Чарли Фаллон использовал для этого банки. Ну а кто пригрел всех этих хищников, я не знаю.

— Фаллон, Фаллон, черт возьми! Он же умер в 1940 году, а вы все еще помните о нем.

— Вы же сами спрашивали.

Я кивнул.

— Кто такой Дикси Купер, Пат?

Он невольно опустил глаза.

— Откуда вы все знаете?

— Кто он?

— Это позор нашего отдела. Нам неизвестен источник его доходов, к тому же он имеет сильных покровителей.

— Кого именно?

— Всех! Этот парень умеет достать все что угодно и продать все что угодно. Во всяком случае, он сам так заявляет.

— Да, тогда вы много о нем знаете. Он занимается ростовщичеством, и именно ему задолжал Декер.

— Вы сможете это доказать?

— Попробую.

— Тогда позовите меня и мы привлечем его к ответственности.

Я встал и нахлобучил шляпу.

— Я позову вас, — пообещал я Пату. — Он будет вопить от радости, чтобы поговорить с кем-нибудь в форме, или я оторву его грязные руки и вставлю ему в задницу.

— Полегче, Майк.

— Да, как раз это я и сделаю. Я скручу его так же аккуратно и легко, как он расправился с Декером. Ну, может быть, не буду засовывать их по локоть. Ясно?

Пат вновь укоризненно взглянул на меня. Когда я попрощался, он лишь кивнул мне в ответ и потянулся к телефону, как только я закрыл дверь.

Дверь в конце коридора хлопнула и передо мной возникла корявая брюнетка. Она вежливо улыбнулась мне и двинулась к лифту. Когда она закрыла за собой дверцу лифта, я прошел дальше по коридору и заглянул в ту комнату, откуда она вышла. Эллен Скоби поставила обнаженную ножку на стул и натягивала чулок.

— Какая нежная кожа на ваших ножках, — заметил я.

Она повернулась даже не удосужившись одернуть платье, как следовало поступить хорошенькой женщине.

— У меня все тело такое, — усмехнулась она, глядя на меня в упор.

— Можно взглянуть?

Она стала в позу манекенщицы в журналах и медленно приподняла платье, почти полностью удовлетворив мое любопытство. Она была права: кожа у нее оказалась классная.

— Обожаю брюнеток, — буркнул я.

— По-моему, вам нравятся все, — промолвила она, опуская платье.

— Брюнетки особенно. Вы заняты сегодня вечером?

— Да... я собираюсь прогуляться с... вами. Вы хотите научить меня кое-чему?

— Детка... Я думаю, вас не надо ничему учить.

Она хрипло рассмеялась, подошла ко мне и взяла под руку.

— У меня высокие каблуки. Пойдемте.

Мы миновали кабинет Пата. Было слышно, как он разговаривал с кем-то по телефону, хотя я не смог разобрать ни словечка.

Когда мы спустились в бар, Эллен заметила:

— Надеюсь, вы понимаете, что если нас вместе увидят, то мой шеф обязательно займется вашей проверкой А может сначала вы проверите меня? Клянусь, у меня великолепное телосложение.

Она хищно усмехнулась.

— Вы поняли, что я имею в виду. Он никому сейчас не доверяет.

— Обо мне можете не беспокоиться. Он уже столько раз проверял всю мою подноготную, что даже знает расположение родинок на моем теле. А вы знаете, кто вас выдает?

— Если бы я знала, то наверняка получила бы повышение. Сейчас в управлении введены меры безопасности, как в годы войны. Они даже все нужные бумаги сжигают в корзинке в присутствии полицейского. Знаете, что я думаю?

— Что?

— Может быть, кто-то сидит в доме напротив с биноклем и читает все по губам.

— А вы не сказали это шефу? — рассмеялся я.

— Да, я сказала как-то в шутку и представьте себе, он действительно бросился опускать шторы. Сейчас все ненавидят меня за это, — она задержалась, взглянув в окно, и с любопытством посмотрев на меня, спросила:

— Так куда мы направляемся?

— Других посмотреть и себя показать.

Она откинулась на спинку сидения и закрыла глаза, а когда открыла их, то мы уже подруливали к стоянке на пятьдесят второй авеню. Служитель забрал ключи от машины и протянул мне билет. Вечер еще только начинался и все увеселительные заведения только что открывались.

— Воображаю, как мы сегодня надеремся, — проронила Эллен, дернув меня за рукав.

— Вы здесь часто бывали?

— Так, иногда. Я не хожу сюда часто. Так куда мы пойдем?

— В Гласс-бар, через квартал отсюда.

— Неприятное место, — проговорила она с видимым отвращением. — Когда я была там в последний раз, какие-то три женщины стали лапать меня, а парню, с которым я там находилась, показалось это забавным.

— Черт возьми, я бы и сам не отказался быть на месте этих женщин, усмехнулся я.

— Все ваши пожелания исполнятся после, — очень по-деловому ответила она и вновь меня охватило какое-то странное чувство.

Название бара не соответствовало месту: здесь все было из пластиков и металлов, а стеклянными были лишь бокалы и бутылки. Бар имел овальную форму и разделялся на две комнаты. Первая была занята столиками, а другая, с баром у входа, была свободной.

В оркестре ударили для разминки, отбивая что-то невразумительное, пока другие оркестранты лениво разбирали инструменты.

— Посидим у стойки или за столиком? — осведомилась Эллен.

Я протянул шляпу рыженькой гардеробщице.

— Еще не решил, — рыженькая протянула мне номерок, и я спросил у нее:

— Дикси Купер уже пришел?

Она немного высунулась из-за прилавка и заглянула внутрь бара.

— Что-то не видно... Может, он в задней комнате. Он пришел полчаса назад.