– Да, возможно… – Сент-Ги посмотрел на часы. – Еще четверть часа – и я присоединюсь к тебе.

Он вскинул руку в приветственном салюте, Флор напутственно улыбнулась в ответ и слегка кивнула Розе со словами «Au revoir».[7]

Затем машины разъехались.

Две недели спустя Роза в одиночестве сидела за прилавком, когда в магазин вошла Флор Мичелет, оказавшаяся в тот день единственной посетительницей, хотя и не покупательницей.

От Блайса девушки уже знали, что она совершает сезонный тур из Граса в Мориньи. На Флор было менее формальное одеяние, нежели виденное Розой до сих пор: штаны в обтяжку, свободного покроя рубашка, сандалии на босу ногу, а длинные волосы подхвачены лентой в конский хвост. Она сняла темные очки, предложила сигарету и справилась о местонахождении Сильвии.

Роза объяснила, что та отправилась к морю, поплавать вместе с Блайсом.

– Выходит, она в состоянии плавать после случившегося с ней?

– О да. Хирурги говорят, что ей это только на пользу, хотя Сильвия быстро устает и боится плавать одна.

– Ну, с Блайсом она будет в безопасности… до тех пор, пока они в воде.

Роза слегка нахмурилась.

– Разве это справедливо по отношению к Блайсу? – возразила она. – Он сама доброта по отношению к Сильвии… к нам обеим.

Флор охотно согласилась:

– О, он, конечно, добр… к Сильвии. Доброта ему ничего не стоит, а он ловкий малый, этот Блайс. От него не могло ускользнуть, что нежность к вашей младшей сестре завоюет ему вашу благосклонность, а именно это, насколько могу судить, сейчас у него на уме…

Смущение мешало Розе связно выговаривать слова.

– Блайс не питает ко мне ни малейшего интереса… в этом смысле, – начала она отрицать. – И если бы я думала, что он неискренен в своих симпатиях к Сильвии…

– Вы бы в негодовании наморщили свой хорошенький носик? Не стали бы поощрять его поползновения забирать ее с собой, когда вы заняты здесь и не можете сделать этого сами? Ну и как это выглядело бы – мудрым… или же добрым с вашей стороны? Не говоря уже о том, что для самой Сильвии подобное поведение могло бы показаться ревностью?

– Я? Ревность? К Блайсу? Да он самый последний, кого я…

В глазах Флор вспыхнуло и тут же погасло некое выражение, из-за своей мимолетности не поддающееся анализу.

– Итак… выходит, уже есть самый первый, кого вы ревнуете больше прочих? – Ее смешок был коротким и обезоруживающим. – Но надеюсь, не здесь? О, я в некотором роде слежу за вами, что – не могу не признаться – является бестактностью с моей стороны. И конечно, только неподдельный восторг Блайса, с которым он отзывается о вас – не о Сильвии, заметьте, – заставил меня сделать вывод, к кому он питает подлинный интерес. Хотя, возможно, я и ошибаюсь…

– Вы сказали, что он говорит с вами обо мне?

– Да, всякий раз, когда может перевести разговор на вас. Даже в ущерб собственным интересам. Например, говорил ли он вам о своих трудностях из-за отсутствия капитала и земли, мешающих осуществлению его проекта?

– Да, говорил.

– И вне всякого сомнения, вы помните, как я чуть ли не из-под палки вынуждала его быть милым с девушкой, чей отец мог бы оказать существенную помощь в реализации этих дорогостоящих планов? За месяц, за неделю, даже за несколько дней до вашего прибытия в Мориньи он буквально зубами бы вцепился в такой шанс. А вы знаете, как он вел себя за ленчем в тот день? Рассыпался в панегириках… вашим взглядам, предприимчивости, чувству юмора и лишь изредка упоминал о Сильвии. После чего вряд ли у кого-либо вызовет удивление, если Клод Одет покажет ему кукиш. Что, по сути дела, оставит Блайса с тем, что у него сейчас есть, – то есть ни с чем.

Роза покачала головой.

– Я огорчена этим, но просто никак не могу поверить. Если он и был бестактным за ленчем с вашими друзьями, то это случилось не из-за меня, – возразила она.

– Тогда вам придется, – парировала Флор, – поверить в его маленький шантаж в отношении меня. Еще до того, как он узнал, что я сама намерена пригласить вас, он начал угрожать – простите за выражение, – что его ноги не будет на открытии моей виллы, если я не пошлю вам приглашение.

Роза чуть заметно улыбнулась:

– Он, конечно, шутил. Или же имел в виду нас с сестрой.

Флор пожала плечами:

– Упор был сделан именно на вашем имени, и у меня есть свидетель в лице Сент-Ги, который присутствовал в обоих случаях. Между тем могу я надеяться, что вы воспримете все это как приглашение? Вы будете?

Что Роза могла ответить? Чутье ей подсказывало, что она должна остерегаться Флор Мичелет. Но предложение было сделано, а если Сильвия узнает, что будет Блайс, то и сама непременно захочет пойти.

Поэтому Роза ответила:

– Премного благодарна. Думаю, что могу ответить и за Сильвию: нам бы очень хотелось посетить вас.

– Хорошо. Тогда в восемь. Блайс будет только рад доставить вас до места. Одежда неформальная: удобная и простая – будет буфет и все такое. – Флор помедлила, кинув вокруг себя оценивающий взгляд. – Я слышала от Сент-Ги, что вы разочарованы сделкой с вашей тетей? Что вы ожидали встретить здесь нечто вроде boutique Диора или Чиапарелли? – В ее голосе проскользнул иронический оттенок.

Роза поспешила внести ясность:

– Ну, мы определенно рассчитывали, что в Мориньи есть такая вещь, как туристический сезон, и поначалу пришли в отчаяние, узнав истинное положение вещей. Но год на солнце для нас обеих и шанс, что Сильвия полностью поправит свое здоровье, в любом случае делает сделку выгодной, и даже очень.

– И когда вы поняли, что не сможете долго протянуть на этой торговле крашеными циновками – по сути дела, единственного, что ваша тетя сбывала местным жителям, – на выручку пришла служба спасения Сент-Ги?

– Служба спасения?.. Боюсь, что не понимаю.

– О, полноте! – небрежно воскликнула Флор. – Сколько времени ушло у Сент-Ги, чтобы высосать из пальца ту работу, что вы получили у мадам? И если вы управляетесь с ее счетами так же хорошо, как и с корреспонденцией, то поинтересуйтесь при случае, какую ничтожную часть составляют расходы на вас в общей сумме дорогостоящей благотворительности.

Чуть помедлив, Роза протянула:

– В числе прочего я веду и счета мадам. Но все же не улавливаю никакой связи между моей работой и…

– …и огромными расходами на благотворительность, к которой Сент-Ги поощряет мадам и себя самого во имя своих «обязательств» перед Мориньи? Уверяю вас – эти обязательства чистая фикция. Веками поколения Сент-Ги щедро раздавали милостыню всем страждущим в округе – это стало традицией. Каждая хромая собака в пределах слышимости своего лая, а то и за пределами должна была получать помощь от Сент-Ги, в то время как сами они жили как простые крестьяне, довольствуясь в своем хозяйстве услугами экономки, уборщицы и садовника, – и все по вине своих бесчисленных протеже, – с издевкой закончила Флор.