– Да, сэр, очень понравился.

Они двинулись вперед по Пикадилли. Главная улица Лондона была полна людей. Нарядные дамы и их галантные кавалеры прогуливались в свете ярких электрических фонарей. Розамунд было приятно, что она является частью вечернего лондонского променада – она тоже дама, гуляющая со своим кавалером.

Пикадилли закончилась, людей и фонарей на улицах становилось все меньше.

– Вот будет забавно, если сейчас на нас прыгнет с крыши Джек-Попрыгун, – сказала Розамунд.

– О, да, это будет очень забавно, – согласился ее спутник.

Они засмеялись, исчезая в темноте лондонских переулков.

Начать день с завтрака – уже почти забытое мною удовольствие. Погоня за Садовником оказалась настолько стремительной, что я не успевал даже съесть тарелку овсянки с клюквенным джемом и сваренное вкрутую яйцо. Наша приходящая кухарка, миссис Этвуд, подала завтрак на полчаса раньше обычного, я к тому времени уже встал и спустился вниз.

– Чем порадуете сегодня, миссис Этвуд? – довольно бодро пошутил я.

– Овсянка, доктор, – традиционно ответила она.

– Великолепно.

Я присел к столу, надел салфетку.

– Папочка, ты уже завтракаешь?

В гостиную спустились сначала Аделаида, затем – мисс Остин.

– Доброе утро, миссис Этвуд, – поздоровались девушки.

– Доброе утро, леди, – улыбнулась кухарка.

Аделаида и мисс Остин присели к столу.

– Папа, ты уже поймал Джека Потрошителя? – как ни в чем не бывало, поинтересовалась Аделаида.

Я чуть не подавился, вытер рот и отложил в сторону салфетку.

– Милая моя, разве такие разговоры уместны за столом? И с чего ты взяла, что это Джек Потрошитель?

– Папа, если ты решил, что только ты умеешь читать, и знаешь, что такое газеты, то ты ошибся, – отозвалась Аделаида, насмешливо закатив глаза.

– Но это все равно не очень удобно, здесь леди, – я посмотрел на мисс Остин.

– Не волнуйтесь, мистер Ватсон, я с удовольствием послушаю, – сказала мисс Остин. – Мне очень интересно.

– Хорошо, – сдался я. – Тем более, что я и сам собирался с вами обеими об этом поговорить. Кстати, и миссис Этвуд не лишним будет это услышать. У вас ведь есть дочь, миссис Эдвуд?

– Да, сэр.

– Так вот, дамы. В Лондоне, и правда, убиты две девушки твоего возраста, Аделаида, и у полиции есть основания предполагать, что убийства повторятся. В связи с вышесказанным я прошу вас удвоить бдительность. Мисс Остин, особые надежды я возлагаю на ваше благоразумие.

– Мистер Ватсон, я сделаю все, что в моих силах, чтобы оградить Аделаиду от беды, – горячо заверила меня гувернантка.

– Я вам верю, – отозвался я. – И, в первую очередь, я просил бы вас не ходить в Лондонскую библиотеку.

– Ну, папа! – воскликнула Аделаида. – Неужели, мы будем сидеть на карантине как во время чумы из-за какого-то убийцы?!

– Не на карантине, дочь моя. Нам всем нужно просто быть осторожнее, чем раньше.

– Мистер Ватсон, а как именно убили девушек? – спросила мисс Остин.

Я удивленно посмотрел на нее, а потом вспомнил, что и она, и моя дочь являются поклонниками поэзии декадентов.

– Их … задушили, – сказал я, не собираясь вдаваться в подробности.

– А потом? – спросила мисс Остин.

– А что потом? – удивился я. – Потом тела нашла полиция.

Мне показалось, что мисс Остин мне не поверила.

– И вы уже подозреваете кого-то?

– Да, мисс Остин. Работа по поимке Садовника не прекращается ни на миг.

– Садовника?! – воскликнула Аделаида. – Так он садовник? Как мистер Этвуд?

– Мой муж никого не убивал, – обиженно заявила кухарка.

– Садовником его назвали в полиции, – сообщил я, досадуя на свою оплошность.

– Но почему? – чуть ли не одновременно воскликнули девушки.

– Вот этого я уже не могу вам сказать, – твердо сказал я. – Ешьте овсянку.

Мы вернулись к трапезе.

Закончив с завтраком, я обратился к Джоан.

– Мисс Остин, могу я попросить вас о беседе тет-а-тет?

– Конечно, мистер Ватсон, – она отложила нож и вилку.

– Нет-нет, не сейчас. После ужина, если можно.

– Как вам будет угодно, сэр.

Почтальон принес газеты. Я не без некоторой тревоги открыл «Таймс». Интуиция меня не подвела. На первой полосе была размещена моя фотография в Гладсон-парке, а над ней крупными черными буквами:

«БЕССИЛИЕ ДОКТОРА ВАТСОНА».

В статье сообщалось о втором убийстве юной девушки в Лондоне, кроме того, репортер позволил себе следующий пассаж:

«Полиция, как известно, привлекла к расследованию доктора Джона Хэмиша Ватсона, известного широким массам лишь в качестве друга Шерлока Холмса, а также как биографа знаменитого сыщика. Мягко говоря, спорное решение. В полиции, похоже, решили, что талант к сыскной работе передается воздушно-капельным путем, как инфлюэнца, и доктор Ватсон, пребывая поблизости от мистера Холмса, нахватался от него бацилл гениальности.

Вот только на практике использование доктора Ватсона в качестве основного следователя по делу, шокировавшему всю Британию, представляется совершенно бесполезным. Убийца продолжает орудовать на улицах столицы, и нет ни единого сигнала, что наш доблестный доктор хотя бы на йоту приблизился к его поимке.

Бессилие Ватсона может обернуться для всего общества тяжелой трагедией, равно как и эксперимент Скотленд-Ярда, внезапно решившего привлечь к расследованию дилетанта».

– О, боже, папа, какие гнусности они пишут!

Я не заметил, что Аделаида подкралась ко мне сзади, и читала статью, заглядывая мне через плечо. Голос дочери дрожал от возмущения и досады.

– Не стоит обращать внимания, дочка, – стараясь сохранять спокойствие, сказал я. – Этот репортер всегда пишет в подобном стиле. Такая у него работа.

В дверь позвонили. Пришел Лестрейд.

– Готовы, Ватсон? Машина ждет.

Я набросил пальто и вышел вслед за инспектором.

Полицейская машина повезла нас по улицам Лондона в южном направлении. Предстояло достаточно длительное путешествие до Олбери – крошечной деревушки у Чилворт-роуд. Я давно не бывал в пригороде, и в какой-то степени соскучился по зелени холмов и свежему воздуху.

– Читали, Лестрейд?

– Вы о публикации в «Таймс»? – беззаботным тоном отозвался инспектор. – Не стоит обращать внимания на подобную чепуху, доктор.