Именно в этот момент им навстречу метнулся призрак.

Алая, ободранная от собственной шкуры тварь, с капающей на пол сукровицей, неслась им навстречу, в тесном коридоре из склонившихся друг на друга шкафов.

Окровавленная пасть растянулась, обнажив длинные клыки. С них брызгала слюна. Ноги не касались пола, но хаотично дергались, пытаясь придать скорость. Руки с мощными когтями вытянулись вперед, готовясь схватить свою жертву и запихать в ненасытный бездонный рот.

— Стреляй! — заорала Рокс Лиле, тщетно пытаясь поднять автомат и выстрелить поверх её головы. Но та остановилась слишком близко к ней, и длинный ствол автомата никак не хотел пролезать между ними.

Лила, путаясь в ремнях, выхватила пистолет, и нажала на спуск. Раз, другой, третий.

Взметнулись бумажные облака из сбитых с полок книг. Переплеты заворочались и застонали. Живые книги помельче спрятались в глубине стеллажей. Покрупнее, наоборот, сунулись на край полок, чуя поживу.

Лила продолжала судорожно давить на спуск, пока не закончилась обойма. Лишь одна пуля слегка зацепила противника, но совсем не причинила ему вреда.

— Тьер! — завопила Рокс.

Но пум и так уже все сообразил.

Нагнувшись, он протиснулся у Рокс между ног и, ухватив Лилу за лодыжки, что было сил дернул.

Рысь упала, едва избежав когтей нападавшего.

Рокс уже не успевала вскинуть оружие и выстрелить. Сбив в сторону руки со страшными, в добрых пять сантиметров, когтями, она ударила головой в челюсть монстра, чувствуя, как клыки продирают ей шкуру и уши.

Раздался влажный хруст.

Призрак обхватил Рокс, легко оторвав её от запыленного пола. Зазубренные когти вошли в пластины бронежилета, и тот подался, разрываясь. Зубы вонзились ей в плечо, но из-за двух сломанных нижних клыков алая тварь не смогла прокусить бронепластину, бессильно скребя по ней верхними зубами.

Рокс выхватила пистолет и прижала его к голове монстра, тут же нажав на спуск.

Голова взорвалась ошметками мозгов и костей.

Отодрав от себя труп и отбросив его в сторону, перепачкавшись в гниющей плоти, она крутанулась на месте, оценивая ситуацию.

Лежавшая на полу Лила боролась со здоровенным книжным томом, пытавшимся перегрызть её горло. Сделав шаг вперед, Рокс пинком отправила его под стеллаж. Тот с воем залетел под нижнюю полку, теряя в полете страницы.

Саймон и Тьер точно такими же пинками отогнали от себя несколько обступивших их книг. Те с рычанием отползли к своим полкам, ожидая, когда чужаки уйдут, и станет можно попировать хотя бы на одном трупе.

Книгам было без разницы, кого жрать. Живых, мертвых или их призраков.

Рокс, стряхнув с руки ошметки костей и мозгов, помогла Лиле подняться.

— Ты в порядке? — спросила она. Из-за пересохшего горла её голос прозвучал сипло и чужеродно.

— Да, — слабо ответила рысь. — Извини, Рокс.

Псица только покачала головой.

— Кто-нибудь из Абрафо стреляет хуже тебя?

Лила мысленно восстановила картину рейтинга, где её имя красовалось на предпоследней строчке.

— Только Лишвиц Иму.

При имени озабоченного алкаша-техника Рокс содрогнулась.

— Тогда ладно. Пойдемте быстрее, пока другие не подтянулись.

Она взглянула на Тьера и Саймона.

Волка колотила крупная дрожь. Его глаза расширились от ужаса. Автомат безвольно висел в руке.

Тьер тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Читать он не умел, и к книгам всегда относился с подозрением.

Сегодня его подозрения подтвердились.

Ещё и эта жуткая тварина, едва не откусившая Рокс голову.

— Кто это? — спросил Тьер.

— Призрак, — коротко бросила Рокс. — Да идемте же, быстрее! Тьер, дай Саймону по морде, иначе он так и не очнется. Если мы промедлим, то здесь и останемся.

И правда, шелест хищных книг вокруг становился все громче.

Пум обернулся и залепил Саймону затрещину. Тот дернулся и тут же пришел в себя.

— Давай, давай!

Под звуки разрываемой плоти, раздираемых переплетов и вырываемых страниц, они бросились из прохода прочь. Позади них бумажная куча облепила останки призрака. Книги дрались друг с другом за возможность вырвать кусок неживой плоти.

Задыхаясь, они вырвались из тесного коридора на перекресток проходов, и остановились.

Саймона тут же вывернуло на пол.

— Идиот, — зашипел Тьер. — Из-за тебя сейчас книги и сюда сползутся!

Он ударил коротко, прикладом, и волк тут же упал, прижимая руки к лицу.

— Достаточно, Тьер! — осадила пума Рокс. Впрочем, без тени сочувствия к Саймону, корчившемуся в собственной блевотине.

Лила поморщилась. Саймон ей не нравился, но она не одобряла насилие.

В её обычной жизни насилие отсутствовало вовсе. Она слишком боялась его, насилия. Того, что оно проникнет в её жизнь и останется с ней навсегда.

Даже Шим Изуба, бесконечно добрый и ласковый, иногда пугал её, когда она чуяла от него запах оружия и представляла, как он нажимает на курок снайперской винтовки. И сразу же обрывается чья-то жизнь.

Она жила иллюзией того, что в её бумажный книжный мирок насилие никогда не проникнет, и останется плоским и сухим, на пожелтевших страницах, как нечто абстрактное и неспособное приключиться именно с ней.

Вот только здесь, в Библиотеке, она чувствовала, как становится немного другой. Возможно, более настоящей.

Здесь она переставала прятаться от чужой боли и страданий, делая вид, что их не существует. Зачем? Они попросту переставали её беспокоить. Почему? Она не знала.

Знала лишь одно — в Библиотеке она, Лила Изуба, менялась. Изнанка будто подменяла её на отражение в зеркале. То самое отражение, которое криво ухмыляется в те минуты, когда на душе горько и паскудно.

В минуты перехода между Эйоландом и Изнанкой её библиотеки, Лилу терзал вопрос — а какая она, настоящая, на самом деле? Не та ли самая, которая в зеркале?

И не разлюбит ли её Шим, если однажды она настоящей вернется в их настоящий дом?

И не развалится ли на гнилые куски её искусственный мирок успешного историка, так взлелеянного на её страхе насилия? Ведь бытовое лицемерие в этом вопросе стало для нее нормой, превратившись в тесно приросшую маску, к которой привыкли все — родители, Шим, Тоя, коллеги.

Одному лишь зеркалу наплевать на маски. Оно всегда покажет тебя таким, каков ты есть на самом деле.

Дома она боялась ту себя, которую прятала за маской.

В Библиотеке ей на это было насрать.

— Ну надо же, кого я вижу! — раздался позади них насмешливый голос. — Лила и Рокс, собственными персонами! Какими судьбами?

Все, кроме затихшего на полу Саймона, обернулись.

Опершись на стеллаж, сжимая в правой руке шахматную доску, в проходе стоял улыбающийся рысь, в грязном сюртуке и высоком черном цилиндре.

Продолжая усмехаться, он приподнял над головой цилиндр, изображая приветствие.

Тьер внезапно понял,