Однажды произошло событие, окончательно порвавшее отношения между ними. Окончив среднюю школу, Фриц до поздней ночи праздновал в пабе. Но завтрак в доме Зигфрида Габера подавали ровно в 7:15, и не было никаких исключений из правил и никаких оправданий для тех, кто его пропускал. Когда Зигфрид увидел, что Фриц еще спит, он повел дочерей в спальню сына и сказал: «Смотрите внимательно! Так начинается жизнь пьяницы!» Сорок лет спустя мужчина плакал, рассказывая эту историю другу, поскольку ему так и не удалось смириться с разочарованием и отчуждением отца.

Не сумев добиться отеческой любви, Фриц стал пытаться завоевать любовь Отечества, но и оно, несмотря на выдающиеся достижения ученого, жестоко отвергло его.

В 19 лет Фриц поступил в Гейдельбергский университет. Там его наставником стал Роберт Бунзен, благодаря которому молодой человек влюбился в химию, начав с помощью недавно изобретенной горелки Бунзена изучать спектры светового излучения. В отличие от сверстников, Габера не вдохновляла карьера ученого; он хотел сделать что-то имеющее практическую ценность, применимое в промышленности и даже способное произвести там революцию. И парень ушел из университета, работал на винокурне в Будапеште, на фабрике удобрений под Освенцимом и в текстильной компании под Бреслау.

Когда Габеру исполнилось 22 года, он вернулся в германскую столицу, стал посещать Берлинский технический университет и работать с Карлом Либерманом — первым ученым, которому удалось синтезировать ализарин, популярный красный краситель. Фриц увидел будущее синтетических красок, решив, что это отличный союз его влюбленности в химию и неутоленной потребности в одобрении папы. Зигфрид Габер покупал и продавал натуральные красители, а его сын надеялся, что выведет компанию отца из средневековья натуральных средств и для того начнется новая яркая эра искусственных красителей.

Однако Фриц не был хорошим бизнесменом. В 1892 году, когда по портовому Гамбургу прокатилась эпидемия холеры, он убедил отца скупить все имеющиеся запасы хлорной извести — единственного известного дезинфицирующего средства. Эпидемия быстро утихла, а Габеры остались с никому не нужным продуктом небольшой ценности. Зигфрид обозвал сына дураком и прогнал. «Поступай в университет! — кричал он. — Тебе не место в бизнесе!»

В возрасте 26 лет Фриц оставил красильный бизнес и начал учебу в университете Карлсруэ. Там, на Рейне, к югу от Гейдельберга, он сделал то, что большинство химиков в то время считали невозможным. За это открытие Фриц Габер получил Нобелевскую премию. Но когда он отправился получать ее в Стокгольм, несколько других лауреатов бойкотировали это событие, не в силах смириться с теми зверствами, которые совершил Габер.

Осенью 1898 года президент Британской академии наук Уильям Крукс произнес в бристольском мюзик-холле речь, которую позже назовут лучшим выступлением века. Этот ученый занимался химией и физикой, открыл новый химический элемент таллий и изобрел электронно-лучевую трубку, которую потом будут использовать в компьютерах и телевизорах. За год до этой лекции королева Великобритании пожаловала Круксу рыцарское звание. Уильям Крукс привык, что на протяжении большей части карьеры оказывался прав и, когда он вставал и произносил речь, его обычно слушали.

Все в зале были уверены: Крукс сделает то же, что и предшествующие президенты академии, — нагонит скуку, зачитывая список благодарностей британским ученым. Но он вышел за рамки протокола. «Англия и другие страны могут подвергнуться смертельной опасности», — начал он, а затем пояснил, как развитие науки и медицины поставило человечество перед выбором. Люди стали жить дольше, а значит, нужно прокормить гораздо больше ртов. Поскольку сельское хозяйство велось уже на всех крупных равнинных территориях планеты, а с каждого акра можно было накормить только десять человек, к тому же города все сильнее разрастались, стало очевидно, что ситуация, когда людям будет нечего есть, всего лишь вопрос времени. «Цивилизованные народы», по словам Крукса, оказались на грани вымирания от голода.

Крукс предположил, что люди начнут гибнуть в 1930-е годы, сначала тысячами, потом сотнями тысяч, потом миллионами. Ученые расходились во мнениях относительно того, когда начнется голод, но в том, что это произойдет, никто не сомневался: население росло быстрее, чем возможности людей прокормить себя. Решением, по мнению Крукса, было создание синтетического азотсодержащего удобрения. Ученым нужно было найти способ получать азот из воздуха и каким-то образом превращать его в форму, удобную для добавления в почву. Способов азотфиксации с помощью бобовых или молнии было недостаточно. «Фиксация азота жизненно необходима, чтобы цивилизованное человечество продолжало развиваться, — сказал Крукс. — Нам на помощь должен прийти химик. Только в лабораторных условиях можно остановить голод и достичь изобилия».

Уильям Крукс бросил вызов науке. Азотфиксация в лабораторных условиях с целью получения синтетического удобрения стала своего рода «святым Граалем» химии. Но найти его было не так легко.

Ни одной стране не было настолько важно решить задачу с искусственным удобрением, как Германии. В самом начале XX века ее население достигло 58 миллионов, причем большинство жили в густонаселенных городах. Немецкие фермеры делали для почвы все что могли, тщательно перерабатывая растительный перегной и навоз, но этих мер было недостаточно. Необходимо было найти другой источник натуральных удобрений, без него страна не смогла бы выжить. Для этого Германия отправила своих моряков за океан.

Южноамериканская пустыня Атакама богата натуральным азотом в виде нитратов. (Нитраты, или соли азотной кислоты, молекулы которых состоят из одного атома азота и трех атомов кислорода, — прекрасные источники природного азота.) В Чили нитраты были, и к 1900 году там добывалось две трети всех использовавшихся на планете натуральных удобрений. Одна треть расходовалась в Германии. Эта страна настолько нуждалась в удобрениях, что на рубеже веков импортировала 350 000 тонн нитратов. К 1912 году этот объем возрос до 900 000 тонн. Зависимость Германии от чилийских источников азота делала ее уязвимой во время войны, а Первая мировая была не за горами. Иностранный флот мог перекрыть путь в Чили, и немецкому населению пришлось бы голодать.

Между тем карьера Габера в университете Карлсруэ развивалась блестяще.

В 1896-м, через два года после поступления, Фриц написал книгу о физической химии. С нее началась его основная работа, и именно благодаря этому изданию он стал доцентом кафедры. В 1898-м, как раз когда Уильям Крукс произнес известную речь, Габер опубликовал вторую книгу, объединяющую теоретическую и практическую химию (это издание послужило толчком к дальнейшему продвижению по службе). В 1905 году у него вышла третья книга — о термодинамике, благодаря которой автор взлетел до поста руководителя. На тот момент ему было 37 лет.

Третью опубликованную работу Габер посвятил своей жене Кларе. Он познакомился с ней еще студентом в Бреслау, женился за четыре года до выхода книги, и у них родился сын Герман. Клара была исключительным человеком: рожденная в семье химиков, она стала единственной дамой, получившей докторскую степень по химии в университете Бреслау, а также одной из первых женщин в Германии с докторской степенью. Но, попав в жернова характерной для того времени гендерной дискриминации, из молодого яркого ученого Клара превратилась в унылую домохозяйку, вынужденную молча наблюдать, как муж в поисках славы игнорирует семью. Этот брак ее не устраивал. «Фриц настолько рассеян, — как-то сказала она, — что если бы я время от времени не приносила ему сына, то он даже бы не знал, что является отцом».