– Отчего ж не понятно? Понятно, конечно. А только знаешь, Ритуля, бабье счастье – штука гордая да обидчивая. Оно захватом никому не дается, оно на небесах лепится да по великой господней милости на голову сваливается. Той, которая избрана, той, которая сердцем заслужила. Той, которая достойна да спокойна, да на нежность и доброту щедра.

– Это Машка, что ль, достойна да спокойна? Это сопля Машка на нежность щедра? – вскинулась Маргарита. – Да ей ли знать про настоящую бабью нежность? Мала еще, лиха да обмана не знала, а туда же! Сразу и всего захотелось… А так не бывает, чтобы все и сразу, дядь Вань! И вообще, не надо меня жизни учить! Еще один проповедник выискался. Что дед, что внук…

– А ты не злись, Ритуля. Ты молча завидуй. Когда молча, как-то приличнее получается.

– Я завидую?! Кому? Машке? И чему это, интересно, я завидую? Как в чужую койку с первого разбега попадать? Ну, скажете тоже, дядя Ваня… Вот погодите, попомните мои слова! Они потом не раз ее попрекнут этим разбегом. И попрекнут, и выкинут. И билета обратного никто ей не купит, ни младший ваш, ни эти двое…

– А ты не каркай зря, Маргарита. Чего ты на моих внуков так взъелась? Ты ж не экстрасенс из телевизора, чтобы будущее предсказывать.

– А вы, что ли, экстрасенс? Сидите тут, рассуждаете, будто сами не понимаете, что я во всем права! – рявкнула Маргарита. – Странно, вроде жизнь долгую прожили, должны понимать! Хотя… Вам-то что за беда? Вам в подоле не принесут…

Дед Иван смолчал, ничего не ответил, и Маргарита постояла еще в ожидании продолжения диалога, глядя на него сердито. Потом вяло махнула рукой, развернулась, медленно пошла со двора.

– Значит, с Машей обратно полетим… – констатировал Антон, задумчиво глянув на Платона.

– Похоже, что так, – вяло подтвердил Платон.

Они вернулись довольно быстро – Маша надела джинсы и футболку, Лео нес ее небольшую спортивную сумку. Платон глянул на эту сумку, спросил насмешливо:

– И это вся твоя одежка, Машенька?

Маша улыбнулась виновато и хотела ответить, но Лео успел ее упредить, бросил сердито в сторону Платона:

– Отстань, а? Чего ты ее цепляешь, какое тебе дело до ее одежек? Я сам Маше сказал – не бери ничего, все новое купим…

– Ну-ну… – снова усмехнулся Платон. – Уже прозвучало ключевое слово – купим… И все-таки, Лео! Ты уверен, что делаешь правильно? Есть еще время подумать.

– Я уверен, – твердо ответил Лео. – Более того, я требую, чтобы вы перестали себя вести как последние снобы и сволочи и отнеслись к Маше с уважением. Как к моей женщине. Как… – он запнулся на секунду, но продолжил так же уверенно: – Как к жене!

– Ух ты! – удивленно распахнул глаза Антон. – А это уже серьезное заявление, братец! Что, и правда жениться будешь?

– А почему нет? – на той же уверенной ноте спросил Лео. – Или ты не оставляешь мне возможности самому решать этот вопрос? Ты не забыл, что мне давно уже не пятнадцать лет?

– Нет, я не забыл. Но иногда случается так, что взросление сильно отстает от реального возраста. По-моему, это как раз твой случай.

Маша во время этого разговора стояла чуть в стороне, то исподлобья глядя на Антона, то переводя встревоженный и немного виноватый взгляд на Лео. Потом не выдержала, повернулась и быстро ушла в дом, и Лео пошел за ней, протягивая руку ей вслед. Потом было слышно, как в доме он говорит Маше сердито:

– Да не обращай внимания, чего ты! Ну да, они такие, что с них возьмешь… Все время на мне пытаются самоутвердиться.

– Да… Наш мальчик нынче решил поиграть в доброго барина и прекрасную пастушку, – ухмыльнувшись, тихо проговорил Антон.

– Ага! В графа Альмавиву… – тут же поддакнул ему Платон.

Все время помалкивающий дед Иван вдруг поднял на них сердитые глаза, хлопнул по столешнице руками:

– А ну хватит черную желчь тут лить, поганцы! Да это что такое, а? Что за разговоры-то, в самом деле? Вы себя слышите или нет? И какая Маша пастушка, вовсе она не пастушка! И вовсе не эта… как ее… Альмавива какая-то… Она хорошая и добрая девушка, понятно вам, олухи? Сейчас оба по ушам от меня на дорожку схлопочете, понятно?

– Понятно, дед. Не сердись, а то давление поднимется. Мы ж не со зла… – миролюбиво проговорил Платон.

– И пусть Леонка женится, и давно пора! – с прежней сердитой ноткой в голосе продолжил дед. – И не мешайте ему, не отговаривайте.

– Лео? Женится? Ну-ну… – тихо и насмешливо проговорил Антон. – Свежо предание, но верится с трудом. А то ты не знаешь своего младшенького внучка, дед! Он и себя-то найти не может, не то чтоб ответственность за жену взять!

– Ничего, найдет, – уверенно заявил дед Иван. – На доброй хорошей дивчине женится – образумится. Ничего, бог даст…

– Не знаю, как там насчет бога, дед… – снова тихо и вкрадчиво возразил Антон, – не знаю, не знаю… Но девчонку на кону твоего благого желания оставлять – это бесчестно, по-моему…

Дед не успел ничего ответить – с улицы во двор прилетел сигнал подъехавшего такси. Братья встали из-за стола, подхватили сумки, Платон крикнул в открытую дверь дома:

– Эй! Жених! Поехали, карета подана!

– Что ж, давайте прощаться… – засуетился дед и проговорил тихо, уже без ноты прежней гневливости: – Когда теперь приедете-то? Поди, не дождусь…

– Ну, теперь ты давай к нам, а, дед? – подмигнул ему Платон и добавил глумливо, мотнув головой в сторону Лео с Машей, показавшихся в двери дома: – На свадьбу…

Вышли через калитку к такси, по очереди обнялись с дедом, сели в машину. Она сдвинулась было с места, но вдруг выскочил наперерез Павлуша, замахал руками:

– Постойте! Постойте! Одну минуточку только…

– Пап, ты чего? – высунулась из окна Маша. – Мы же с тобой простились!

– Да я на минуточку… Мне только ему сказать… Выйди на два слова, а? – дернул он ручку дверцы со стороны Лео.

Лео вышел, послушно встал перед Павлушей и даже позволил ему вцепиться в свой локоть пальцами.

– Слышь… Ты это… Ты не обижай ее, пожалуйста, ладно? – торопливо заговорил Павлуша, проглатывая концы слов. – Если обидишь, я… Я не знаю, как жить дальше буду. Ты ж видел, как я своими собственными руками паспорт ей отдал… Сам отпустил, сам благословил… Сам, понимаешь?!

Лео серьезно кивнул, проговорил тихо и твердо:

– Я вас понимаю, да. Я не обижу вашу дочь, обещаю. Все будет хорошо…

– Э, вы долго еще намерены прощаться-то? – недовольно проговорил со своего места водитель. – На самолет опоздать не боитесь? Времени осталось впритык. А на дороге в эту пору аккурат пробки могут образоваться.

– Да, я сейчас, сейчас… – торопливо кивнул Павлуша, не отпуская локтя Лео. – Ну, в общем, ты меня понял, надеюсь…

– Да, я вас понял, Павел… Как вас по батюшке, простите? – замешкался неловко Лео.