Ленька сполз на землю, быстро протопал вслед за дедом Иваном на летнюю кухню. Маша хотела что-то сказать им вслед, но не смогла, расплакалась. И устыдившись своих отчаянных и счастливых слез, быстро пошла в дом, закрывая лицо руками. Лео двинулся было за ней, но голос Платона остановил обоих:

– Погодите, ребята! Давайте уж до конца все обговорим, чтобы без сантиментов. Вернее, я у тебя, Лео, хочу спросить. Ты сможешь, ты хорошо все обдумал? Ты готов к сложностям, которые тебя ждут? Ведь ребенок – это не игрушка. Нет, ты вообще представляешь, что это такое – ребенок в доме? Тем более в твоем богемном доме? Ты сможешь? Подумай, пока есть такая возможность!

– Я уже подумал, Платон. Я смогу. То есть… Мы с Машей все сможем. Да, вместе мы сможем… Правда, Маш?

Маша молча кивнула, глядя на Платона с удивлением и чуть-чуть с возмущением – как он мог усомниться.

– Но ведь документы на опеку надо здесь оформлять! А вы бежите, – виновато добавил Платон.

– Да почему это здесь? – вдруг с обидой проговорила представительница опеки, глянув на Платона. – Необязательно здесь… Мы можем выслать по запросу в любое место, по требованию… Да все же решается, что вы! Не думайте, что мы бюрократические монстры какие-то!

– Ну, уж вы не монстры, ага… – недоверчиво усмехнулся Платон, а Лео шагнул к женщине, проговорил тихо, положив ладони себе на грудь:

– Спасибо! Огромное вам спасибо. Простите, не знаю вашего имени…

– Так Нина Григорьевна я… – расплылась в доброй улыбке женщина, комкая в ладони свой многострадальный платок. – Если что, обращайтесь, я свой телефон оставлю. И помогу, и подскажу. И еще это… Машеньку берегите! Мы ее тут все любим, Машеньку-то. Уж знаем, какая она. Ладно, пойду я. Дел много, отчет надо писать, придумывать про вас что-то, удобоваримое по инструкции…

Женщина удалилась, Маша с Лео тоже ушли в дом. Из летней кухни вышел Ленька, торжественно неся перед собой блюдо с нарезанным хлебом.

– Дедушка на завтрак яичницу приготовил! С глазами! – объявил также торжественно.

– Надо говорить – глазунью… – автоматически поправил его Платон. Потом сощурился, долго глядел на Леньку с улыбкой и произнес наконец задумчиво:

– Мы будем звать тебя не Ленькой, а Лео… Да, пусть у нас будет два Лео – один большой, другой маленький. Чем больше в семье Лео, тем лучше, правда?