Она нажимает другую клавишу, и медуза превращается в небольшое полупрозрачное морское животное, испускающее в воде мерцающий свет. Оно размером с монету в десять ранд и сверкает каким-то металлическим светом.

— Две тысячи шестнадцатый. Биогибрид скат.

— Биогибрид? Как киборг?

— По сути да, но технически все наоборот. Тогда как киборг обладает искусственным интеллектом, животное с бионической адаптацией — биогибрид — синтезированное животное с биологической составляющей.

— Биотехнологии, в которые вдохнули жизнь. Искусственную жизнь.

— Слои мягкого силикона отпечатаны из кардиомиоцитов — сердечных клеток мышей — в форме змеиного узора. Клетки генетически изменены так, чтобы сокращаться, когда на них падает свет…

— Отчего скат перемещается вперед.

— Да.

— Это… — Сет разводит экран пальцами в стороны, увеличивая масштаб, — …спина из металла?

— Скелет из золота. Эластичного золота. Оно сохраняет энергию.

Сет переводит взгляд на нее. Золотой скелет? Почему это звучит знакомо? Где он слышал об этом раньше? Мысль не дает ему покоя. Он отклоняется назад на стуле.

— Очень мило, но в чем смысл?

Она кажется довольной, что он спросил.

— Поэтому вы здесь.

Еще одна клавиша, еще одно изображение набирает краски. Невидимое сердце, а затем все обретает смысл.

— Вы проектируете ткань, — замечает Сет. — Человеческого сердца.

— Мы почти у финишной линии. Проект занял шестнадцать лет, мы готовимся представить его на рынок к декабрю.

— Как раз к рождественской суете.

Арронакс игнорирует его легкомысленное замечание.

— Мы готовим его для рынка, вот только есть одно но, с которым, я надеюсь, вы нам поможете.

— Для рынка? Так вы собираетесь их продавать?

— Конечно же, мы собираемся их продавать. На них огромный спрос. Эпидемия бесплодия привела к отсутствию целого потенциального поколения молодых, здоровых донорских органов.

— Почему синтетическое сердце? Можно же в наши дни достать беконные сердца, разве нет? Человеческие сердца, выращенные в свиньях химерах.

Хрюкубаторы, так их окрестила пресса.

— Эпи-сердца приемлют не все. Биогибридное сердце доставляют пациенту абсолютно новым, без прошлого. Никакого багажа. В нем видят обновление, а не пережиток. Для нашей клиентуры так приятнее.

— Вашей богатой клиентуре.

— «Наутилус» — это бизнес, мистер Деникер.

— Конечно.

Сет потягивается. Конечно же, бизнес. Он и не думал иначе, не когда они столько ему платят — деньгами, от которых он не отказался и не пожертвовал на благотворительность. Он просто скучает по «Альбе». Скучает по биопанку. По работе, которая имеет важность.

— Эта работа важна, — говорит она. — Вы спасете жизни.

— Вы сказали, что выключили телепатический переключатель.

— Простите, — извиняется она.

Сет видит, что ей ни капли не стыдно. Ему нужно быть осторожным с мыслями рядом с ней. Он выдал уже итак слишком много информации.

— Хорошо, — отвечает он. — Расскажите, чем я буду заниматься.

Глава 15

«Денди Лайон»

Йоханнесбург, 2024

Кейт сидит в «Шестилистном клевере». Стол представляет собой какое-то отполированное дерево, а диван по ощущениям напоминает экокожу из грибов мускин. Она всегда вспоминает старую глупую шутку.

Почему грибы приглашают на все вечеринки?

Потому что они грибы!

Ее пэтч сообщает, что Кеке прямо позади нее — или, если быть точнее, прямо под ней — на возобновляемой парковке. «Клевер» — новое концептуальное бистро, в котором подают съедобные сорняки. Органические, аэропонные, самоопыляемые, местновыращенные в вертикальном фермерстве без загрязнения природы углеродом сорняки. Сама идея подобного Кейт вообще не нравится, но Кеке хочет попробовать, возможно, написать о них статью, так что женщина согласилась поучаствовать. Кейт не будет говорить этого вслух, но, кажется, Кекелетсо утратила аппетит к более существенным материалам после истории с «Генезисом». В некотором смысле Кейт от этого легче — она чувствует себя не такой слабачкой? — она не единственная, кто оказался выбит из колеи.

К ней спешит официант-бот, но не успевает затормозить вовремя и задевает стол, от чего бутылка мисо опрокидывается, и на конопляной скатерти расцветает пятно. Кейт ждет, когда тот примется извиняться, но затем понимает, что тот нем. Некоторые роботы слуги запрограммированы поболтать, но из-за этого возникает масса сложностей, ведь люди предполагают, что машина может понять любую команду только потому, что может действовать согласно простым устным инструкциям. Робот разворачивается на безопасное расстояние от стола и проецирует ей свое голографическое меню. По крайней мере, тут есть фотографии блюд, иначе она бы понятия не имела, что заказывает. Снимки выглядят как живые: выполнены в 4D и вращаются, словно одно из блюд можно вытащить из голограммы и поставить на стол. Она смахивает к меню напитков. Двадцать видов холодных чаев и шейков из сорняков. Боже, она надеется, что у них есть алкоголь. Кейт листает к следующей странице и находит его — вино из бузины, мокричный ликер, шот под названием «Дикий амарант». Она решает остановиться на фирменном коктейле и нажимает на изображение «Денди Лайон», дважды. Бот разворачивается кругом и направляется в бар за заказом.

— Котенок! — кричит Кеке с другой стороны ресторана, и на нее оглядываются посетители.

Она зачастую разговаривает слишком громко. Некоторые люди отворачиваются обратно, другие нет. Они обе привыкли к взглядам. Кейт встает и обнимает свою подругу. Целует ее в щеку. Теплая кожа, пахнущая специями. Они видятся не так часто, как им хотелось бы, но когда встречаются, то словно так, будто и не расставались.

— Не могу поверить, что ты заставила меня прийти сюда, — говорит Кейт. — Они буквально кормят только одними сорняками.

— Ха! А чего ты ожидала?

— Не знаю. Несколько диких лютиков в качестве украшения. Салат из клевера.

— Тебе не повезло, — отвечает она, садясь. — Но, пожалуйста, скажи мне, у них есть лицензия?

Словно в качестве ответа, подъезжает с коктейлями официант бот.

Выпив по паре напитков, они хихикают, как школьницы.

— Эта спиртяга из сорняков суперская, — замечает Кеке. — Вернусь сюда завтра.

— А я нет! — отвечает Кейт.

Она заказала лапшу вакамэ с жареными сверчками и чуть не швырнула тарелку. Из-за текстуры обоих блюд ее синестезия стала лютой: это как пытаться проглотить шевелящийся кактус. Кеке, наоборот, была больше склонна к приключениям и заказала вареные пельмени с начинкой из личинок и песто из портулака. Песто было вкусным.

— Но, да, — говорит Кейт. — Джин на бузине особенно хорош.

Они чокаются бокалами.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает Кеке.

— Не совсем.

— Все еще случаются панические атаки?

— Панические атаки. Бессонница. Ночные кошмары. А ты знаешь, какие мне снятся кошмары. Гипер-реалистичные.

— Для этого существуют наркотики, знаешь ли.

— Я знаю! Сет продолжает пытаться мне их скормить. Наркотики, чтобы не было снов. Что дальше?

Кеке кажется позабавленной.

— Ну, если и есть тот, кто разбирается в наркоте, так это Сет.

Когда она говорит о