— Я в порядке, никуда не надо ехать.

Миша не ответил, вздохнул только и продолжил манипуляции с моими лицом и шеей. О себе он не думал, кажется, ему совершенно не было дело до собственного внешнего вида, до белой рубашки, которую безвозвратно испортили. Мне было непонятно, с чего такая забота, но спрашивать я не решилась. Он единственный, кто подошел и помог, забрал меня оттуда, пока я окончательно не опозорилась, хотя, чего уж там, сейчас заснятые кадры разлетятся по интернету со скоростью света, и я стану звездой.

Я не сопротивлялась больше и не спорила, когда Миша отвел меня к машине. Только помедлила прежде, чем сесть в чистый салон его крутой и, должно быть, очень дорогой тачки, посмотрела на него неуверенно, а он только дверь передо мной открыл. Благо сидения были кожаные.

В больнице Миша все организовал сам. Все объяснил, поговорил с врачом. Мне сделали рентген. Перелома не было, но был сильный ушиб и какое-то время мне посоветовали не напрягать руку и вообще, как можно меньше ею манипулировать.

— Спасибо тебе, — прошептала, когда, оставив нас в процедурной, доктор ненадолго вышел.

— Не за что. Что-то ты Зайцева в последнее время сама не своя.

Я хотела что-то ответить, но не смогла, ком в горле застрял, а дальше невозможно стало сдерживаться, и я разревелась громко, уткнувшись в грудь Багирова.

— Эй, ты чего?

И меня понесло, сменяя слова всхлипами, я рассказала ему о бабушке, о том, как нашла ее лежащей на полу, о диагнозе, о том, что она сейчас в больнице и ей нужна реабилитация после пережитого инсульта. О том, что она не говорит, потому что возникло какое-то нарушение в отделе мозга, отвечающем за речь и о том, что кроме нее у меня никого нет. А Миша слушал и успокаивал меня, поглаживая по спине.

— Я, правда, спасибо тебе, я даже не знаю, как тебя благодарить.

Я не успела среагировать, когда Миша подцепил мой подбородок и подняв мою голову, наклонился и поцеловал. Я хотела отстраниться, наверное, хотела, но не смогла, а он, не встретив сопротивления, только распалился сильнее, просовывая в мой рот язык и сплетая его с моим. А я только позволяла ему делать со мной это, целовать откровенно и жадно, и не могла заставить себя его остановить. Багиров остановился сам.

— Ну есть много разных способов, — он подмигнул, — но я тебе их позже покажу, дома.

И меня словно в дерьмо опустили, во всяком случае именно так я себя почувствовала в этот момент. Ну, конечно, как я могла, как могла поверить, что он может быть другим. Это же Багиров.

— Ты, да ты, — на глазах снова выступили слезы, даже дышать стало больно. Я соскочила с кушетки и толкнула парня здоровой рукой в грудь. — Знаешь что…так это ты? Это ты все подстроил, да? Чтобы я… Какой же ты гад…

— Ник, да я же пошутил, — он сделал шаг назад.

— Никогда ко мне не подходи, ты просто чудовище, — бросила ему и вылетела пулей из палаты.

* * *

НИКА

В тот момент после слов Багирова, после его очередного похабного намека моим единственным желанием было уйти, убраться подальше от этого… Сложно придумать определение человеку, который способен на такую гадость.

Хотя чего я вообще от него ждала? Он с самого начала был таким, не мог же в одночасье измениться, нет, такие как он не меняются. Но даже для него, для мажора, которому все и всегда доставалось легко и просто, для человека, родившегося с золотой ложкой во рту, — это было слишком. Слишком жестоко. А потом строил из себя защитничка, как же это все мерзко и грязно.

И я дура бестолковая, поплыла и от кого? От Багирова? Только лишь потому, что руку подал, потому что унес подальше от места моего позора, потому что проявил заботу? Я даже не подумала, не заподозрила ничего, а он…Он все это нарочно. Конечно, он, а кто бы еще сотворил такую мерзость? Отомстил все-таки за тут тарелку супа, за то, что опозорила его перед всеми. И нанес ответный удар, да такой, что вряд удастся быстро оправиться.

Я выбегала из больницы на всей скорости, на которую только была способна. Бежала потом по переулкам. Это я уже у выхода из больницы поняла, что побег мой был необдуманным, нужно было заставить этого гада ползучего меня домой подвести, все же мой нынешний вид полностью его заслуга.

Но я не догадалась, дрыпала из процедурной, не думая о последствиях и вот теперь стояла перед одним из корпусов больницы, потому что умудрилась заблудиться в трех соснах и не знала, в какую сторону двигаться. Благо Багиров за мной не последовал, а если и последовал, то наверняка потерял. Моя верхняя одежда осталась в универе и все, что на мне сейчас было, — промокшее насквозь платье и теплые колготки.

Я даже в сапоги переобуться не успела, и на ногах красовались туфли, совершено не подходящие для такой погоды. И когда я уже собралась идти в сторону ближайшего корпуса, чтобы хотя бы попытаться вызвать такси и убедить потом таксиста подождать, пока я поднимусь домой и вынесу деньги, передо мной внезапно затормозила большая черная иномарка. Я даже дернулась и попятилась от греха подальше, мало ли и хотела уже развернуться, когда стекло с пассажирской стороны опустилось и послышался до боли знакомы голос.

— Девушка вам пом…Ника, — голос парня сорвался, а потом он выскочил из машины и подскочил ко мне с такой скоростью, что еще чуть-чуть и снес бы меня с ног.

— Са…Сашка, — я поверить не могла в то, что видела перед собой. Как он здесь оказался, его же даже в стране не должно быть. Разве бывают такие совпадения?

— Господи, ты в порядке? — кажется, мой вид произвел на него шокирующее впечатление, и парень не сразу понял, что жижа на мне всего лишь соус или кетчуп. — Что с тобой произошло? Давай в машину, — он открыл передо мной дверь и буквально силой сунул в автомобиль.

— Как ты здесь? — спросила, когда он занял водительское сидение. Сашка ответил не сразу, оглядел меня сначала еще раз, словно чтобы убедиться, что со мной все хорошо, а потом покачав головой, потянулся к приборной панели и, кажется, включил печку. Я не разбиралась во всех этих кнопочках, экранчиках и прочем, но сейчас это было бы самым логичным.

— Альку навещал, она здесь, в гинекологии.

— С ней… с ней все хорошо?

— Да нормально, они с отцом нам братишку заделать решили, а он разбушевался, на сохранение положили, — Сашка тем временем надавил на газ, и машина тронулась. А я рассматривала друга детства, с которым мы провели самые веселые деньки в деревне, а потом он переехал в город, и, казалось, бы, видеться мы должны были чаще, но как-то не сложилось. Нет, мы не потеряли друг друга совсем, но и не виделись так часто, как хотелось бы. А потом Сашка и вовсе уехал в суворовское училище, а мне оставалось три года до выпуска. Денег катастрофически не хватало, учеба отнимала кучу времени, и мы с Сашкой стали видеться еще реже. После училища он продолжил военную карьеру в академии, а дальше началась служба. Я точно не знала, но служил он в каком-то серьезном подразделении, и в основном за рубежом. Дома бывал редко. С последней нашей встречи прошло около полутора лет. Он обещал, что постарается приехать на мой выпускной, но не появился, не смог. Я понимала, служба есть служба. На такие вещи не обижаются.