–В четырнадцать не определился, а в шестнадцать все-таки принял окончательное решение и начал двигаться в выбранном направлении,– ответил он.

–В каком?– выясняла Клава.

–Я стал химиком-технологом нефтяной и газовой промышленности. Но, как и вы, понял, что узкая специализация слишком ограничивает профессиональные возможности и научно-прикладной кругозор, и параллельно окончил курс химических полимерных технологий. Ну а остальные направления освоил уже самостоятельно, а кое-что, опять же как и вы, Клавдия, осваиваю до сих пор.

–То есть вам до сих пор интересно учиться?– спросила она, сильно заинтересовавшись данным обстоятельством и, понятное дело, сразу же транслируя его стремление к знаниям на себя.

–Как и вам, Клава,– снова улыбнулся он, в третий раз упомянув эту их схожесть. Задумался на пару мгновений и признался:– Можно сказать, что с выбором профессии мне помогли три человека. Одним из которых была Софья Михайловна: она обратила внимание на то, что я прихожу «на работу» то с учебником химии для вузов, то с физикой и механикой, и спросила каким конкретно предметом я увлечен. Я поделился с ней своими сомнениями, и она посоветовала мне расслабиться и мысленно представить картинку, в которой я чем-то занимаюсь, скажем, лет через десять, но, представляя это видение, постараться ощутить настоящее творческое удовольствие от того, что я делаю. Я и представил, и смог почувствовать это самое творческое удовольствие, и понял, что это прикладная химия.

–А двое других помощников?– спросила Клавдия.

–Мой отец и еще один неординарный человек, мой учитель. Но это было несколько в иной жизни, гораздо раньше, чем судьба свела нашу семью с Софьей Михайловной,– не стал развивать эту тему Ладожский.

–Знаете, это, конечно, замечательно, что вы до сих пор храните в памяти тот момент, но, согласитесь, испытывать благодарность и помнить столько лет спустя кого-то, кто мимолетным советом помог в чем-то подростку, это все-таки несколько странно, немного перебор,– высказала свои сомнения Клава.

–Софья Михайловна серьезно помогла моей маме и всей нашей семье в очень трудный момент. Такое не забывается,– признался Матвей.

–А что у вас случилось?– заинтересовалась необычайно Клава.

–Мы вернулись из Монголии и…

–В смысле из Монголии?– перебила Клава, изумившись.– Из турпоездки, что ли, или вы что– там жили?

–Родители там работали. И да, мы там жили,– подтвердил ее предположение Матвей.

–Это как это?– подивилась Клавдия чудному обстоятельству.– И сколько вы там жили?

–Восемь лет,– усмехнулся Ладожский ее оторопевшему виду, делавшему ее совершеннейшей девчонкой.

–Обалдеть!– уставилась на него пораженно Клавдия.– А почему я об этом ничего не знала?

И тут же сообразила– почему.

–А, ну да, не тот возраст, чтобы интересоваться какими-то скучными Монголиями и подробностями жизни других людей. А потом вы уехали и пропали из моей жизни. Слушайте!– возбудилась вдруг необычайно Клавдия пришедшей ей в голову мыслью.– Матвей, вы должны обязательно мне рассказать про ту вашу жизнь и про Монголию в целом.– И повторила:– Обязательно! Мне ужасно интересно. Я вообще про то, что советские люди могли годами работать в других странах, не знала, ну просто потому, что никогда не интересовалась и не сталкивалась с этим вопросом и фактом, а про Монголию так и вовсе знаю, только где она находится на карте и что там был Чингисхан. И, в общем-то, все.

–Это слишком большая тема, и на ходу ее не охватишь,– усмехнулся энергичному напору девушки и ее очевидному горячему интересу Ладожский.

–А не надо на ходу, зачем нам на ходу!– даже возмутилась такой перспективой Клава.– Давайте встретимся!– предложила она и тут же осеклась, немного стушевавшись, поняв, что чуть ли не свидание назначает, причем малознакомому мужчине, которого, по сути, видит в первый раз. И внесла уточнение:– Мы же можем встретиться? Ну, как давние друзья?

–Можем,– кивнул Матвей, улыбаясь все шире, так его радовала и забавляла эта девушка, ее шумная энергичность, открытость и невероятное обаяние.– И как давние друзья, и как нынешние.– Он посмотрел на нее, ненадолго призадумавшись, и предложил:– И знаете, Клава, раз уж мы оба признали, что когда-то были друзьями, то, может, перейдем на «ты»? А то когда я слышу от вас обращение ко мне во множественном числе, то чувствую себя уже даже не «наполовину старым», а на все три четверти.

–Легко!– с брызжущим оптимизмом и энтузиазмом согласилась с предложением Клавдия и сразу же спросила:– Ну так что, мы встретимся?

–Обязательно,– уверил ее Матвей и усмехнулся:– Если, конечно, нам удастся синхронизировать наши графики,– напомнил он о немаловажном факте их жизней.

–Да, графики,– опечалилась сразу Клава, достала из кармана свой смартфон, активировала и открыла страницу с графиком ее работы на ближайший месяц.– Вот!– обрадовалась она.– У меня послезавтра отменился пациент, как раз в обеденное время, в три часа. А потом у меня все плотно занято… Сможешь послезавтра?– спросила она с осторожным оптимизмом.

–Сейчас посмотрим.

Ладожский, никак не ожидавший от девушки столь стремительной скорости принятия решения, полез за своим смартфоном в карман и вздохнул немного по-стариковски, открывая записную книжку в телефоне.

–Послезавтра…– пролистывал он график назначенных дел.– В три точно не смогу, а вот в полчетвертого может получиться.

–Мне тебя уговаривать?– приподняла величественно-язвительно бровку Клавдия.

–Не надо уговаривать,– рассмеялся Ладожский.– Приложу максимум усилий, чтобы успеть.

–Ну и отлично!– порадовалась Клавдия и незамедлительно потребовала:– Диктуй свой номер, запишу.

Номер Ладожский продиктовал и принял проверочный звонок от нее, пополнив свою записную книжку телефоном энергичной девушки Клавдии.

И в этот самый момент смартфон Матвея зазвонил у него в руке.

–Матушка,– сообщил он Клаве, посмотрев на экран.– Видимо, вечеринка-девичник надолго все же не затянулась и подошла к концу,– предположил он и ответил:– Да, мам.

Выслушал, что ему говорит Анастасия Игоревна, и коротко сказал:

–Понял, сейчас подойдем.– А нажав отбой, подтвердил свои предположения:– Вечер встречи наших дам завершился. Пора и нам, Клавдия, возвращаться.

Сидя в комнате отдыха, держа в руке свою эксклюзивную кружку (с ручной росписью на стоматологическую тему, некогда подаренную благодарным пациентом) с позабытым и уже безнадежно остывшим чаем, бессознательно отталкиваясь носком правой ноги от пола и покручиваясь туда-сюда в офисном кресле, откинув голову на подголовник, Клавдия Юрьевна Донгак, один из ведущих, уникальных специалистов известной стоматологической клиники, выпав из действительности, полностью погрузилась в захватившие ее мысли.

Мальчик Матвей Ладожский вырос и стал интересным, привлекательным мужчиной. Несколько замкнутым, неспешным и молчаливым на вкус Клавдии, предпочитающей мужчин открытых, веселых, с хорошим чувством юмора и обязательно надежных. И желательно сексуальных. Нет, не желательно– обязательно сексуальных, причем не явно и прямолинейно, как одиозный разбушевавшийся бабник и вечный ходок какой, нет, а так, чтобы… от мужественности его шла аура, волнительно, захватывающе, эротично…