В холле Августа увидела свою золовку, Мадлен Хартсхорн. Бедняжка, ее так портит пиластерский нос, который был бы украшением для мужчины, но на лице женщины смотрится как уродливый клюв!

Некогда Мадлен и Августа соперничали за влияние на семейство. В первые годы после замужества Августы Мадлен отказывалась признавать ее главенство, несмотря на то что ей самой недоставало магнетизма и энергии Августы, распоряжавшейся на бракосочетаниях и похоронах, решавшей семейные споры и оказывавшей поддержку больным, беременным и осиротевшим. Поведение Мадлен едва не привело к расколу в семействе. Потом она сама вложила в руки Августы оружие против себя. Однажды Августа зашла в лавку дорогих серебряных изделий на Бонд-стрит и увидела, как в заднюю дверь только что вышла Мадлен. Августа задержалась, делая вид, что разглядывает подставку для тостов, и заметила, как в ту же дверь прошел молодой человек приятной наружности. Она слышала о том, что комнаты на втором этаже лавки иногда используются для романтических свиданий, и была почти уверена, что Мадлен завела интригу на стороне. Пять фунтов развязали язык владельца лавки, некоего мистера Бакстера, и он сообщил имя молодого человека – виконт Тремэн.

Августа была потрясена. Первой мыслью было то, что сама она, как и Мадлен с виконтом Тремэном, могла бы встречаться здесь с Мики Мирандой. Но, естественно, это исключалось. Кроме того, если Мадлен не скрылась от посторонних глаз, то и ее, Августу, без труда могли бы вывести на чистую воду.

Для Мадлен это могло бы оказаться полным крахом. Мужчину, вовлеченного в незаконную любовную связь, считают романтиком; к женщине же относятся как к продажной. Если о ее тайне узнают все, то общество от нее отвернется. Сначала Августа хотела шантажировать Мадлен, чтобы держать ее на коротком поводке с помощью страха разоблачения, но в таком случае Мадлен еще больше озлобится. Глупо раздражать сверх меры своих врагов. Должен же быть какой-нибудь способ воспользоваться этим открытием и одновременно привлечь Мадлен на свою сторону. После долгих размышлений Августа разработала план. Вместо того чтобы угрожать Мадлен, она сделала вид, что поддерживает ее.

– Хочу дать вам один совет, дорогая, – прошептала она при следующей встрече. – Мистеру Бакстеру доверять не следует. Попросите своего виконта найти вам более надежное место для встреч.

Мадлен умоляла ее сохранить все в тайне и рассыпалась в благодарностях, когда Августа пообещала вечно хранить молчание. С тех пор между ними уже не было соперничества.

Теперь же Августа взяла за локоть Мадлен и сказала:

– Поднимемся ко мне в спальню. Надеюсь, она вам понравится.

На втором этаже дома располагались ее спальня с гардеробной, спальня Джозефа с гардеробной и кабинет. Проведя Мадлен в свою спальню, Августа закрыла за собой дверь и стала ожидать слов восхищения.

Эта комната была отделана в только что вошедшем в моду японском стиле, со стульями с узорными спинками, обоями с павлинами и фарфоровыми безделушками на каминной доске. Перед гардеробом стояла огромных размеров ширма с японскими мотивами, а диван у выступающего окна частично скрывали занавески с драконами.

– Августа, дорогая, как восхитительно! – воскликнула Мадлен.

– Благодарю, – ответила Августа, довольная произведенным эффектом. – Правда, я хотела материал для занавесок получше, но в «Либерти» его уже весь продали. Посмотрим комнату Джозефа.

Через общую дверь Августа провела Мадлен в соседнюю комнату. Спальня Джозефа была обставлена в более скромном варианте того же стиля с обоями под кожу и парчовыми шторами. Особенно Августа гордилась шкафчиком-витриной из лакированного дерева, в котором была выставлена коллекция табакерок Джозефа.

– Джозеф такой оригинал, – сказала Мадлен, рассматривая табакерки.

Августа улыбнулась. На самом деле ее муж никакой не оригинал, а скучный банкир-методист, для которого необычно даже собирать коллекцию безделушек, и все семейство за это считало его слегка эксцентричным.

– Он шутит, что это его «инвестиции», – сказала она.

Сама она думала, что на роль инвестиций гораздо лучше годилось бы колье с бриллиантами, но Джозеф никогда не дарил ей ничего подобного, потому что методисты считали драгоценности ненужной роскошью.

– Должно же быть у мужчины какое-то увлечение, отвлекающее его от недостойных занятий, – сказала Мадлен.

«То есть от публичных домов», – подумала Августа. Этот легкий намек на мужские слабости напомнил Августе, зачем она позвала наверх свою золовку. «Только не переусердствуй, помягче», – повторяла она себе.

– Мадлен, дорогуша, как ты думаешь, как нам быть с кузеном Сэмюэлом и его так называемым секретарем?

Мадлен выглядела удивленной.

– А что, нам нужно что-то предпринимать?

– Если Сэмюэл собирается стать старшим партнером, то мы просто обязаны вмешаться.

– Почему?

– Дорогуша, старшему партнеру Банка Пиластеров приходится встречаться с послами, главами государств, даже членами королевских семейств, поэтому его личная жизнь должна быть вне всяких подозрений.

Мадлен покраснела – до нее наконец дошло.

– Ты же не хочешь сказать, что Сэмюэл каким-то образом… порочен?

Именно это и хотела сказать Августа, только не напрямую, чтобы Мадлен не встала на защиту своего двоюродного брата.

– Надеюсь, я никогда не узнаю этого наверняка, – сказала она уклончиво. – Но сейчас важнее то, что подумают другие люди.

Мадлен все еще сомневалась.

– А ты уверена, что люди действительно подумают… такое?

Чрезмерная скромность Мадлен раздражала Августу, но она заставила себя сдержаться.

– Дорогая, мы обе замужние женщины, и мы знаем, каковы мужчины. У них животные аппетиты. Общественное мнение таково, что одинокий мужчина пятидесяти трех лет, проживающий под одной крышей с симпатичным юношей, неизбежно порождает подозрения, и один господь ведает, насколько будут правы злые языки, распространяющие слухи…

Мадлен нахмурилась, на ее лице отразилось беспокойство. Но не успела она ничего сказать, как раздался стук в дверь и в комнату вошел Эдвард.

– Мама, в чем дело?

Августа рассердилась на него за то, что он прервал такую деликатную беседу. Почему он так бесцеремонно вторгается в ее спальню?

– Что ты хочешь?

– Ты посылала за мной.

– Вовсе нет. Я сказала, чтобы ты показал леди Флоренс сад.

Эдвард, казалось, обиделся.

– А Хью сказал, что ты хочешь меня увидеть!

Августа поняла, кто тут виноват.

– Хью сказал? И, я полагаю, сейчас он сам показывает сад леди Флоренс?

Эдвард тоже понял, что его провели.

– Наверное, так и есть, – сказал он с досадой в голосе. – Не сердись на меня, мама, пожалуйста.