Бунтарь может использовать гнев, чтобы породить невероятную физическую силу, поскольку переполняется адреналином. Говорят, что Бунтарь способен управлять чужим сознанием так, словно включает мощный двигатель, и перевозбуждать нервную систему до такой степени, что она разлетается вдребезги. Считается, что Бунтари из-за этого живут меньше, чем другие.

БУНТАРЬ, ПРИСОЕДИНЯЙСЯ К НАШЕЙ БОРЬБЕ!

УНИЧТОЖИМ ПРОЕКТЫ!

ОСВОБОДИМ ЛЮДЕЙ!

ДОБЬЕМСЯ СВОБОДЫ!

– Четыре точки. Ты понимаешь, что это значит? Ро, это больше, чем имеем мы. Намного больше.

Я гляжу на Ро.

Ро внимательно рассматривает юношу. Он не опускает свой нож. Он не опускает пистолет симпы. Наоборот, еще крепче сжимает и то и другое.

Я ощущаю раскаленное докрасна свечение чистой ненависти, какой никогда прежде не улавливала. Во всяком случае, не от Ро.

– Три, – наконец говорит он. Он показывает на меня. – Одна. – Потом на себя. – Две. – На юношу. – Четыре. А как насчет трех? Что они с тройкой сделали?

Юноша ничего не говорит, а только смотрит. Он беспокойно двигает головой, и через мгновение я слышу почему.

Вертушка Посольства почти над нами, ближе, чем прежде. Лопасти вращаются громко, низко. Они хотят убедиться, что мы знаем: они приближаются. И их много.

– Черт! Черт, черт… – бормочет Ро, отирая лицо рукавом. – Нам нужно еще время.

Я смотрю вниз, на раненого симпу, и чувствую, как в нем нарастает паника.

– Мы должны увести его отсюда. – Голос Ро звучит холодно и жестко.

– Зачем?

– Ро…

– Он один из них.

– Ро, посмотри на его запястье! Он не может быть одним из них, даже если бы сам того захотел.

– Это почему же? – Ро выглядит твердым, как обломок скалы, который ему хочется швырнуть в меня прямо сейчас.

– Потому что он один из нас.

Прежде чем Ро собирается ответить, юноша с трудом поднимается на ноги. Я пытаюсь поддержать его сзади, но сама чуть не падаю вместе с ним, словно он весит невероятно много.

– Дай мне мой пистолет, – хрипит юноша. – Скорее!

Ро смеется:

– Должно быть, я ударил тебя сильнее, чем рассчитывал. Ты болтаешь полную чушь.

– Верни мне пистолет! Это твой единственный шанс остаться в живых!

– В самом деле? Чем это ты мне угрожаешь? Оружием, которого у тебя нет?

– Я пытаюсь спасти тебя. Если они увидят тебя с моим пистолетом, ты умрешь. Оба вы умрете.

Он не смотрит на меня. Я опускаю руки, больше не поддерживая его. Но он уже, пусть и с трудом, сам стоит на ногах.

– Эй, как тебя зовут, Пуговица? – Ро улыбается, но в его улыбке нет ни малейшего признака доброжелательности.

Юноша колеблется.

Я касаюсь его плеча:

– Все в порядке. Мы ведь знаем, что ты из Посольства. Просто скажи нам, кто ты таков.

– Меня зовут Лукас Амаре.

Я изо всех сил прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть.

Ро разражается хохотом:

– Ох, вот и отлично! Просто великолепно! Ты такая же человеческая контрабанда, что-то вроде беглеца, как и мы, и при этом твоя собственная мамаша – Посол?

Ро ухмыляется, глядя на меня, как будто мы оба поняли некую особо изысканную шутку. Ну, знаете, примерно так: «Вы разве не слышали историю о трех Детях Икон и После?»

И Ро повторяет снова, качая головой:

– Лукас Амаре – Дитя Икон? Дол, а ты-то думала, что у нас с тобой есть особая тайна!

Я не в силах произнести ни слова, просто молчу и таращу глаза.

Ро прав. Мы, конечно, не контрабанда в строгом смысле слова, но ощущаем себя чем-то в этом роде. Что бы мы собой ни представляли, падре считал необходимым приложить все усилия для того, чтобы это скрыть, и не только от послов, но и вообще от всех, даже от Биггера и Биггест. А теперь мы вдруг видим перед собой симпу, который тоже представляет собой Дитя Икон, но живет прямо в Посольстве?

В этом нет ни малейшего смысла.

Я понимаю, что должен сейчас думать Ро. Такого просто не может быть: чтобы сын Посла, сам дьявол во плоти, – ведь Хоул лишь земное звено, связующее нас с ГПП, Главным Послом Планеты Миядзавой, а через него – с Домом Лордов, – имел нечто общее с нами обоими. И неважно, сколько меток у каждого из нас.

Мир должен вернуться в ту форму, которая нравится Ро. Мир должен снова стать миром для нас двоих.

– Послушайте, то, где я нахожусь, не секрет. По крайней мере, для моей матери. Она знает, что я тут. – Лукас как будто пытается оправдаться.

– Вот здесь, в этой жалкой пещерке, по колено в воде? Или в компании ни в чем не повинных грассов? – Ро почти смеется. Он просто поверить не может нашей удаче, тому, что мы наткнулись на нечто столь ценное.

На кого-то столь ценного.

– Я узнал, что вас везут сюда, вас обоих. Я хотел… Я хотел помочь.

– Помочь нам? Или помочь им?

Юноша опускает глаза.

– Понятно, – ухмыляется Ро.

Шум вертушки становится громче. Кажется, что она приземляется прямо на нас. Я осторожно выглядываю из-за верхнего края пещерки и вижу лопасти винта совсем близко, наверное, футах в пятидесяти над нами.

– Им не понадобится довольно много времени… тем, кто в вертолете. – Симпа – Лукас – сказал то, что я и сама думала. – Хотя и придется подождать подкрепления.

– Это точно. Подкрепление им понадобится, – мрачно соглашается Ро.

Я встаю между парнями и кладу обе ладони на дуло пистолета.

– Отойди, Дол! – Ро сердито отдергивает пистолет.

– Не могу. Лукас прав.

– Ты теперь слушаешь эту Пуговицу?

– Его имя не Пуговица, и я ему верю. Я ведь могу его чувствовать, Ро. Ты сам меня просил это сделать.

Ро кривит губы. Ему не нравится мысль о том, что я заглядываю в голову Лукаса Амаре, это совершенно очевидно. Но я не обращаю внимания на недовольство Ро.

Я начинаю снова:

– Честное слово, мы можем ему доверять.

– Ты ничего не знаешь, Дол! Мы не знаем, как он действует, на что он способен. Может, эти метки – фальшивка! Может, он на тебя воздействует какими-нибудь особыми посольскими эндорфинами… На них же там, в Хоуле, все ученые работают, то одно оружие придумывают, то другое!