— Я удивлена видеть вас здесь, Ваше Величество, — скромносказала Изабель.

Глядя на ее грудь, фактически вываливающуюся из платья, язадавалась вопросом, как я могла чувствовать неловкость по поводу моегообтягивающего лифа.

— Я думала вы заняты управлением вашей страной и вашими...человеческими делами.

— Это вовсе не удивительно, — заметил Рюрик, прежде чемпотянулся за гигантской куриной ножкой.

Он зверски откусил огромный кусок, но подождал, покапроглотит, прежде чем продолжить высказываться. Это был прогресс в его прежнихманерах.

— Она и мой господин едва могут жить друг без друга.

Я улыбнулась над употреблением "мой господин".Даже после того как Дориан отправил Рюрика служить мне, солдат по-прежнемупродолжал считать Дориана своим хозяином.

— Конечно, — сказала Эдрия, врываясь в разговор, когдавыражение лица Изабель стало враждебным. — Но из того, что мы слышали, разве выинтересуетесь подобными обязанностями. Поистине, я не ожидала увидеть вас встоль... прекрасном одеянии.

— Очень милое, — сказал Дориан.

Он наконец оторвал от меня свой взгляд и подал знак, чтобыему долили вина.

Мне совсем не обязательно любить обсуждения моей внешности,даже если обсуждение велось в позитивном русле, но похвала способствуетукреплению моего социального статуса.

— А меня удивляет ваше удивление, — сказал Рюрик, на этотраз говоря с набитым ртом.

Что ж, мы могли лишь ожидать такой большой прогресс.

— Все слышали, как прекрасна моя госпожа. Мужчины повсюдухотят ее, но, конечно, она бы выбрала только лучшего себе в супруги. Как мойгосподин.

Слышать такое от Рюрика было почти очаровательно, но не длятандема матери и дочери.

— В моем понимании, — сказала Эдрия деликатно, — вашапритягательность представляет собой нечто большее, нежели ваша, хм, внешность.Вы и ваша благородная сестра ценны вашими будущими детьми. Я уже вижу, что унее множество поклонников.

Я посмотрела через комнату на Жасмин, сидящую рядом с Шайей.На лице Жасмин была искренняя улыбка, но я не могла сказать, была ли онавызвана выходом в свет, обществом или собравшимися мужчинами, которые,казалось, осыпали ее комплиментами. Я заставила себя отвести хмурый взгляд.

— Ни у моей сестры, ни у меня нет намерения обзаводитьсядетьми, — сказала я, поворачиваясь к моим собеседникам.

— Как печально, — сказала Эдрия, слегка метнув взгляд наДориана. — Как печально для всех нас.

— Ваше Величество, — обратилась Изабель, — вы встречались смоими детьми?

Я вздрогнула от удивления. Я и забыла, что у нее есть дети.Мать и дочь возможно намекали, что пророчество составляло половину моейпривлекательности, но я знала, что Изабель, потеряв мужа, приехала ко дворуДориана в поисках влиятельного мужчины, используя как свою красоту, так иплодовитость.

Я проследила за ее взглядом в сторону столика у камина.Большинство его обитателей были молодыми. Это было похоже на детский столик наДень благодарения. Я видела немногих детей джентри и могла лишь предположить,что потомство Изабель отличается рыжими волосами. Она сама подтвердила моюдогадку.

— Это моя дочь, Ансония.

По человеческим меркам я определила бы возраст Ансонии околодесяти или одиннадцати лет. Ее блестящие волосы были заплетены в косы наголове, и она хихикала над щенком, который продолжал подталкивать ее ноги,несомненно прося подачку.

— Рядом с ней мой сын, Пэгил.

Он был серьезного вида молодым человеком, резко контрастируяс его смеющейся сестрой. Собственно говоря, он выглядел немного старше Жасмин.Его рыжие волосы были темнее, чем волосы Ансонии, больше походя на Изабель, аего серо-голубые глаза критически оценивали выходки щенка, будто бы решая,одобряет ли он их. Наконец, крошечная улыбка появилась на лице, преображая егои заставляя нескольких ближайших девочек-ровесниц вздохнуть с обожанием.

Изабель четко представила своих детей как удар против меня,но я уловила искреннюю привязанность в ее глазах, когда она рассматривала их. Явсегда считала ее приезд ко двору с целью толкнуть себя в объятия какого-нибудьмужика граничащим с проституцией, но здесь надо смотреть на обстоятельства. Еемуж умер, оставив семью с финансовыми проблемами. Это делало ее действия болеепонятными, но я все равно считала ее сукой.

— Дети — это такая радость, — сказала Эдрия, вновьпоглядывая на Дориана.

Я тоже посмотрела на него в то время, как он пристальноразглядывал Ансонию и Пэгила. Изучение Дориана в течение долгого временинаучило меня, что его глаза хранили тайну истинных чувств, в то время как онносил на лице то ленивое и таинственное выражение. И сейчас я увидела вспышкувосхищения и тоски, скрытую в этих зеленых омутах. Странное ощущение вспыхнулоу меня в животе, и в первый раз я действительно могла поверить, что Дорианхотел от меня детей лишь потому, что хотел стать отцом, а не по причине наличиятайного плана. От всего этого я неожиданно ощутила чувство вины. И словнопрочитав мои мысли, Дориан обратил свое внимание на меня. Его улыбка согрела, ився тоска, которую выдавали глаза, теперь сменилась любовью, любовью, котораябыстро смешалась со страстью, когда он снова осознал мое присутствие. Вдействительности, желание Дориана, казалось, усилилось по сравнению с тем,когда я впервые вошла, и я вдруг задалась вопросом, предпримет ли он в концеконцов серьезную попытку эксгибиционизма. Но нет, сделав глубокий вздох,который, казалось, восстановил его контроль, он с уважением взглянул назад насвоих гостей.

И все же, под столом я чувствовала руку, сжимающую моебедро, его пальцы скользили по гладкому шелку платья.

Дрожь охватила мое тело, но я все так же вежливо сохраняласвое внимание на других собеседниках.

— Просто поразительно, насколько легко Изабель удалосьзачать детей, — продолжила Эндрия. — Если бы бедный Марэт был жив, то безсомнений, у них сейчас была бы дюжина детишек.

Мне хотелось указать на тот факт, что если Изабель настолькоплодовита, то она наверняка бы забеременела, когда они с Дорианом былилюбовниками. Но это было бы дурным тоном, поэтому я промолчала. Такие разговорыбыли не по части джентри, однако, Рюрик бросился защищать мою честь и указал нато, о чем я промолчала.

— Но с тех пор вы были и с другими, — сказал он. — И у васбольше нет никаких детей.

Рука Дориана умело начала собирать складки юбки на моей ногетаким образом, что вскоре собрал ткань в кучу и полностью оголил мое бедро, такчто теперь пальцы касались голой кожи. У меня было чувство, что он больше необращает особого внимания на разговор, несмотря на убедительное изображениеинтереса, удерживая свой взгляд на каждом, кроме меня.