Конор широко улыбнулся. Так широко он, наверное, уже год как не улыбался.

— Как поживаешь, чемпион? — спросил отец у Конора, пока они ожидали официантку с заказанной ими пиццей.

— «Чемпион»? — не понял Конор, скептически подняв бровь.

— Извини, — замялся отец, робко улыбнувшись. — В Америке говорят на другом языке.

— Твой голос стал каким-то странным.

— Конечно, — отец взволнованно крутил в руке бокал вина. — Я рад тебя видеть.

Конор отхлебнул колы. Когда они приехали в больницу, мама выглядела очень плохо. Они подождали, пока бабушка помогала ей сходить в туалет, а потом все, что смогла сказать мама, это «привет, милый» — Конору и «привет, Лайм», — его отцу, прежде чем снова уснуть.

А потом бабушка выпроводила их из палаты, и вид у неё был такой, что даже папа не стал с ней спорить.

— Твоя мама… да… — только и сказал отец, отведя взгляд. — Она ведь борется изо всех сил?

Конор пожал плечами.

— Тебе, наверное, очень тяжело, Кон?

— Ты уже восемь сотен раз спрашивал меня об этом, — фыркнул Конор.

— Извини, — отозвался отец.

— Да все в порядке, — отмахнулся мальчик. — Мама сейчас пробует новый метод лечения. Ей непременно станет лучше. Она плохо выглядит, но раньше она выглядела еще хуже. Почему каждый…

Он не договорил и вместо того, чтобы задать вопрос, сделал еще один большой глоток колы.

— Ты прав сынок, — произнес отец. — Ты совершенно прав, — он всё крутил в руках бокал с вином. — Тем не менее… Тебе нужно набраться мужества, хотя бы ради нее, Кон. Тебе нужно стать по-настоящему… по-настоящему храбрым.

— Ты говоришь словно герой американского фильма.

Отец грустно усмехнулся.

— А у твоей сестрички все хорошо. Она уже почти научилась ходить.

— Полусестрички, — поправил Конор.

— Я бы хотел, чтобы вы с ней познакомились. Мы скоро вернемся. Может, даже на это Рождество. Ты хотел бы?

Конор поймал взгляд отца.

— А что насчет мамы?

— Я говорил с твоей бабушкой. Она считает, что это неплохая идея, если мы приедем перед Новым годом.

Конор провел рукой по ребру столешницы.

— Так вы просто приедете в гости?

— Что ты имеешь в виду? — с удивлением спросил отец. — Это же не мешает… — Тут он замолчал, потому что понял: Конор его разгадал. — Конор…

Но Конор не дал ему договорить.

— Дерево приходит ко мне, — начал Конор. Он говорил быстро, не сводя взгляда с этикетки на бутылке колы. — Оно приходит в дом по ночам и рассказывает мне истории.

Отец заморгал. Выглядел он очень расстроенным.

— Что?

— Вначале я думал, что это — сон, — продолжал Конор, пытаясь содрать этикетку ногтем указательного пальца, — а потом, проснувшись, обнаружил листья и росток дерева, выросший прямо из паркета. Но я спрятал все следы, чтобы никто ничего не заметил.

— Конор!

— Оно не пришло в дом бабушки. Я думаю, все дело в том, что она живет так далеко…

— Что ты…

— Только какое это имеет значение, если все это — сон? Почему же сон не может пройтись по городу? Тем более, если он стар, как земля, и такой же большой, как целый мир…

— Конор, прекрати…

— Я не хочу жить с бабушкой, — объявил Конор. И голос его неожиданно стал громким и таким тонким, надрывистым, словно Конор вот-вот задохнется. Глаза прилипли к этикетке, указательный палец пытался оторвать от стекла влажную бумагу. — Почему я не могу поехать с тобой? Почему я не могу поехать в Америку?

Его отец облизал губы.

— Ты имеешь в виду, когда…

— Дом бабушки — дом для старых дам, — объявил Конор.

Его отец лишь усмехнулся.

— Хотел бы я, чтобы она услышала, как ты называешь ее старой дамой.

— Нельзя ничего трогать и сидеть где захочется, — продолжал Конор. — Нельзя оставить вещи даже на две секунды. Она только и делает, что общается через интернет из своего офиса, а мне не позволено им пользоваться.

— Уверен, мы сможем поговорить с ней об этом и обо всем остальном. Можно переделать одну из комнат так, чтобы тебе было в ней уютно.

— Не хочу я такого уюта! — объявил Конор, повысив голос. — Я хочу иметь собственную комнату в собственном доме.

— Но ты не сможешь получить ничего такого в Америке, — заметил отец. — Мы втроем живем в одной комнате, Кон. У твоей бабушки намного больше и денег и площади, чем у нас. К тому же, ты учишься здесь, у тебя здесь друзья, здесь твоя жизнь. И было бы несправедливо забирать тебя отсюда.

— Несправедливо для кого? — поинтересовался Конор.

Его отец только вздохнул.

— Вот это я и имел в виду, — продолжал он. — Именно поэтому я сказал, что тебе нужно набраться мужества.

— Так все говорят, — отмахнулся Конор. — А когда все говорят, это ничего толком не значит.

— Мне жаль… — протянул отец. — Я знаю, что на самом деле это несправедливо, и хотел бы, чтобы все было по-другому…

— Ты?

— Конечно, я, — его отец встал из-за стола. — Так будет лучше всего. Ты увидишь.

Конор сглотнул, но головы так и не поднял.

— Можно мы поговорим об этом, когда маме станет немножко лучше?

Отец сел назад на свой стул.

— Конечно, поговорим, приятель. Точно поговорим.

Конор посмотрел отцу в лицо.

— «Приятель»?

Отец снова усмехнулся.

— Извини.

Он поднял бокал и стал пить вино большими глотками, пока не выпил все. Поставил бокал на стол, выдохнул и с любопытством взглянул на Конора.

— Так что ты там говорил насчет дерева?

Подошла официантка и поставила перед ними пиццу.

— Американо, — Конор нахмурился, глядя на отца. — Если бы дерево могло говорить, оно бы, наверное, говорило так, как ты.

— Не похоже, что твоя бабушка уже вернулась, — заметил отец, подруливая на арендованной машине к бабушкиному дому.

— Иногда, уложив меня спать, она возвращается в больницу, — пояснил Конор. — Тогда медсестра разрешает ей поспать в кресле.

Отец кивнул.

— Может, она и не любит меня, но это не значит, что она — плохая женщина, — сказал он.

Конор смотрел из окна машины на бабушкин дом.