Когда в начале 1949 г. Китай посетил А.И. Микоян, Мао Аньин «был показан» советскому руководителю, он был выделен для работы в качестве переводчика, но не по политическим вопросам (на переговоры и беседы политического характера его не приглашали), а для перевода разговоров на бытовые темы. Мао Цзэдун демонстрировал И.В.Сталину, какое место он отвел в Китае своему сыну, получившему воспитание в Советском Союзе. Для И.В. Сталина это было лишним подтверждением того, с каким недоверием и подозрением Мао Цзэдун относился к нашей стране. Мао Аньин оказался по возвращении в Китай игрушкой и жертвой политики Мао Цзэдуна.

Между тем по возвращении из СССР Мао Аньина стали обуревать заботы и чувства, вполне естественные для молодого человека. Он влюблялся и хотел жениться.

Но и тут он натолкнулся на «фильтр» в лице Мао Цзэдуна. Первая попытка, при которой сводней выступила Цзян Цин, закончилась неудачей. И сам Мао Аньин, и Цзян Цин при этом переоценили роль отцовских чувств Мао Цзэдуна и недостаточно продуманно, с его же точки зрения, подошли к решению столь важного, даже политического, вопроса. По сути дела, оказалось, что и здесь все будет решать сам Мао Цзэдун. Именно он будет выбирать невест для своих сыновей – из тех, кого он сочтет возможным допускать в свой «ближний круг».

На словах Мао Цзэдун исходил из того, что надо устраивать брак однажды и на всю жизнь. Как отец, он, быть может, не хотел, чтобы Мао Аньин пережил трудности, с которыми ему пришлось столкнуться в жизни самому, зачастую и по своей вине. Главным же, конечно, для Мао Цзэдуна было то, чтобы в партии его репутация не оказалась подмоченной в связи с обстоятельствами личной жизни его сына.

Цзян Цин надеялась наладить родственные отношения с вдруг появившимся взрослым пасынком, а также угодить Мао Цзэдуну, устроив судьбу его старшего сына. В то же время она желала, чтобы и будущая невестка была ей лично обязана своим счастьем. Ей также очень хотелось выступить в роли матери семейства Мао Цзэдуна, оказаться в его глазах хорошей женой, проявляющей заботу обо всех его детях, в том числе и от других браков. Цзян Цин попыталась сколотить своего рода союз фракций Ян Кайхой и Цзян Цин внутри семьи или клана Мао Цзэдуна.

Цзян Цин предприняла попытку женить Мао Аньина на очень красивой девушке из тех «столичных штучек» (какой в известной степени была и она сама), которые как мотыльки слетались в Яньань, надеясь удачно выскочить замуж за высокопоставленного руководителя или его перспективного отпрыска. Надо упомянуть о том, что в то время в Яньани одна женщина приходилась в среднем на 15—16 мужчин.

Цзян Цин устроила у себя обед и встречу Мао Аньина с «перспективной» невестой. И девица была согласна, и сам Мао Аньин был не прочь, но воспротивился Мао Цзэдун, проявивший и в данном случае обычную для себя недоверчивость и подозрительность. Знакомство рассыпалось. Девица через некоторое время, не достигнув намеченной цели, вернулась в большие города и даже выступила со статьей в газете, обрушившись с критикой на яньаньские порядки.

Через год, в августе 1947 г., Мао Аньин пришел к отцу с девушкой, которую представил в качестве своей невесты. Мао Цзэдун отказал молодым людям в праве сочетаться законным браком (кстати сказать, это делалось по решению партийной организации), напомнив, что существует правило, согласно которому невесте должно быть полных 18 лет, следовательно, надо подождать, пока Лю Сыци (так звали невесту) не достигнет совершеннолетия, а это должно было произойти через год.

Мао Аньин был человеком взрывного темперамента. К тому же и вся жизненная ситуация, в которой он оказался, и желание иметь семью, близкого человека, и мысли о том, что ему уже достаточно лет, а он все еще не женат, все это толкало на импульсивные действия.

Спустя несколько дней Мао Аньин снова обратился к отцу все с той же просьбой. И тогда Мао Цзэдун показал сыну свой норов. Он ответил, что Мао Аньин всегда должен помнить о том, что он – сын Мао Цзэдуна, и правила внутрипартийной жизни писаны в первую очередь для него. После разговора с отцом Мао Аньин даже потерял сознание, с ним случилась истерика. Но Мао Цзэдун остался тверд и не изменил своего решения. Более того, Мао Цзэдун велел передать сыну, что тот вообще сможет увидеться с ним только в том случае, если примет решение покаяться в своем поведении.

Так Мао Цзэдун «сломал» старшего сына. Мао Аньин, смирившись с решением отца, сообщил Мао Цзэдуну, что они с Лю Сыци решили подождать со свадьбой до ее восемнадцатилетия.

15 октября 1949 г. молодые люди поженились. Это событие было отмечено лишь скромной трапезой в павильоне Фэнцзэюань в Чжуннань-хае, в доме, где жил Мао Цзэдун.

Мао Цзэдун собственноручно написал приглашения на эту свадьбу нескольким своим старым товарищам. Это были, в частности, Се Тели, Се Цзюецзай. К ним Мао Цзэдун относился как к старейшинам, своим учителям. Во время свадебного пира он сам подкладывал им в пиалы перченое мясо и перченую рыбу. Он говорил также, что эта свадьба не потребовала от него никаких особых хлопот, что это простой семейный ужин, после которого молодые отправятся к себе и начнут совместную жизнь.

Мао Цзэдун подарил Мао Аньину и Лю Сыци свое поношенное пальто, сказав при этом, что Мао Аньин сможет носить его в холодное время года, а по ночам молодые будут укрываться этим же пальто поверх одеяла и таким образом каждому из них достанется часть тепла от его свадебного подарка.

После свадебной трапезы молодые, а Мао Аньин работал тогда техническим секретарем в одном из учреждений ЦК партии, пошли в общежитие для сотрудников аппарата ЦК КПК, размещавшееся, правда, тоже в резиденции руководства КПК и КНР (в Чжуннаньхае), им была выделена одна самая простая комната с деревянной кроватью, на которой лежали два одеяла. Причем одно из этих одеял было приданым невесты. Мао Аньин и Лю Сыци имели лишь самые необходимые вещи, жили очень скромно, но были, наконец, счастливы вдвоем.

Счастье это, увы, оказалось коротким. Снова вмешалась политика и личные замыслы Мао Цзэдуна. Не прошло и года, как началась корейская война, и Мао Цзэдун решил, что его сын должен отправиться на фронт. Опять-таки решение Мао Цзэдуна было продиктовано заботой о своей репутации. Мао Цзэдун чувствовал личную ответственность за эту войну, решение о начале которой было принято Ким Ир Сеном только после согласия с этим Мао Цзэдуна (Сталин сумел и предпочел остаться в стороне). Он также желал снова продемонстрировать и КПК, и И.В. Сталину, да и Чан Кайши, что своего сына он отправил на фронт войны против американского империализма. Отправка Мао Аньина на войну вовсе не была абсолютно необходимой. В Корее воевали части армии КНР, которые формально именовались добровольческими. Это не была отечественная война китайского народа. Это была локальная война с ограниченными политическими целями. Правда о ней скрывалась. Мао Цзэдун так и не позволил опубликовать цифры китайских потерь в этой войне. Одним словом, отправка Мао Аньина на фронт в Корее была чисто политическим шагом, предпринятым лично Мао Цзэдуном, решение это зависело только от него. Его единственный полноценный здоровый сын и тут оказался пешкой в политической игре. Желание выглядеть безупречно в глазах своих коллег по руководству партией сыграло главную роль.