Лили присела на корточки и убрала волосы с его лба. В ее темно-синих глазах отразилось беспокойство.

– Вы поранили лоб.

Ее прикосновение было легким, как перышко. От этого все его тело покрылось мурашками.

– Мне сегодня везет. Сначала след от полотенца, теперь царапина.

Лили взяла салфетку, аккуратно ее сложила и приложила, как компресс, к его лбу прямо над правым глазом. Их взгляды встретились. Неожиданно Раулю показалось, что время остановилось. Он почувствовал легкий, невероятно женственный цветочный аромат. Глаза Лили были похожи на темно-синие озера, окаймленные черными густыми ресницами, которые завивались на концах, как у ребенка. Ее кожа была безупречной и гладкой, словно бесценный фарфор. Ее мягкие губы розовато-красного цвета так и хотелось поцеловать. Он чувствовал на своем лице ее теплое, нежное дыхание. На мгновение кровь в его жилах будто бы замерла, а потом с ревом побежала по венам, и желание взяло верх над его разумом. Рука Рауля скользнула под убранные назад шелковистые волосы Лили. Ее дыхание на мгновение замерло, но она не отпрянула. Опустив ресницы, она мельком взглянула на его губы. Легким движением Рауль притянул ее к себе, но не стал сразу же целовать, а начал играть с ее губами, дразня их и покусывая. Она издала тихий звук – это был не стон, не вздох, но что-то среднее. Ее губы были невероятно мягкими, теплыми и пахли как первый урожай сладкой клубники. Она робко положила руку ему на грудь. Он начал целовать ее губы, ожидая знака, говорящего о том, что она хочет большего. Да, она хотела. Он чувствовал это по движениям ее губ, которые открылись, словно цветочный бутон, впуская его язык. Он проглотил ее тихий стон и стал целовать ее еще более страстно, ощущая влажную сладость, знакомясь с очертаниями ее рта, вовлекая ее язык в сексуальную игру со своим. Сначала она робко отстранялась, будто боясь позволить себе выйти из-под контроля, но неожиданно ее рука, лежащая у него на груди, проникла ему под футболку. Он почувствовал горячее женское желание. Это вызвало бурю в его крови, заставило его член стать жестким, твердым, стремящимся проникнуть во влажные глубины ее тела. Рауль начал делать толкательные движения языком, и Лили застонала, возбуждаясь еще сильнее. Она двигалась, ища большего контакта с его телом, гладила руками его волосы, жадно целовала его губы. У него никогда прежде не было столь страстного поцелуя, заставляющего каждый нерв его тела, включая поврежденные, реагировать на действия женщины. Он чувствовал себя подростком во время первого сексуального контакта. Он хотел ее, хотел прямо сейчас. И, судя по всему, она тоже его хотела. Но неожиданно реальность больно ударила Рауля по лицу. О чем он думает? Каким образом он собирается перейти к следующему этапу? Он не мог даже встать, не говоря уже о том, чтобы поднять ее на руки и отнести в ближайшую спальню. Кроме того, она – нанятый его братом физиотерапевт, который должен поставить его на ноги, а не оседлать. Неожиданно он напрягся. Может быть, Раф его подставил? Может быть, Лили Арчер и ее комплексный подход к лечению – всецело идея его брата с целью, так сказать, вернуть Рауля в седло?

Бормоча проклятия, Рауль отстранился:

– Все, хватит.

Некоторое время Лили смотрела на него, моргая. Она выглядела обескураженной, сбитой с толку, шокированной.

– Д-да… Да, конечно.

Она закусила губу, отвела взгляд, еще несколько раз моргнула, а затем нахмурилась. Он наблюдал за тем, как она неловко поднялась, заправляя непослушную прядь волос, снова выбившуюся у нее из-за уха. Ее щеки горели, губы припухли.

– Мой брат заплатил, чтобы вы это сделали? – спросил он.

Ее синие глаза расширились. Казалось, она была поражена.

– Что?

Рауль пристально смотрел на нее:

– Я знаю, как работает его мозг. Он заинтересован в том, чтобы я вернулся к нормальной жизни, и чем скорее, тем лучше. Вот, значит, за что он вам заплатил?

Лили сглотнула, а ее румянец стал еще на один тон ярче.

– Думаю, у вас неверное представление обо мне.

– Черт возьми, я не нуждаюсь в сексопатологе! – рявкнул Рауль, вновь забираясь на массажный стол. – И конечно же мне не нужен секс из жалости.

В воздухе повисла звенящая тишина.

– Прошу меня извинить…

Он повернул голову и увидел, как Лили выскочила за дверь, будто начался пожар. Хотя в каком-то смысле так оно и было. Комната горела огнем его желания.

Выбежав из комнаты, Лили была ни жива ни мертва, но в то же время очень рассержена. Как, черт возьми, он мог такое о ней подумать? Это просто смешно. Ни за какие деньги она не согласилась бы с кем-то спать. Нет, этого никогда не произойдет. Ни по любви, ни за деньги. Как могла она думать об интимной близости с мужчиной, когда ее руки и бедра испещрены шрамами? Ирония судьбы заключалась в том, что до вечеринки в честь своего двадцать первого дня рождения Лили была абсолютно уверена в себе. Но та ночь полностью уничтожила ее самооценку и чувство собственного достоинства. Порезав себя, она пыталась высвободить мучившие ее эмоции, справиться со стыдом, поселившимся внутри ее после того, как ею жестоко воспользовался человек, которому она доверяла. Хотя разум убеждал ее в том, что она ни в чем не виновата, да и тот человек был в стельку пьян, она все равно продолжала корить себя. Ей следовало быть осторожнее. Ей нужно было остаться с друзьями. Она не должна была столько пить. Ей следовало с кем-то поделиться. Но Лили не могла заставить себя рассказать одной из своих лучших подруг о том, что ее старший брат заманил ее в спальню и изнасиловал, пока все остальные веселились в соседней комнате, отмечая день рождения Лили. И она хранила молчание. В ее сердце поселились боль и стыд.

Предположение Рауля Кафарелли было просто смешным. Даже в те времена, когда Лили любила ходить на вечеринки, она не принадлежала к типу доступных девушек. За всю жизнь у нее было всего два парня. Первый – в девятнадцать лет. Отношения с ним продлились четыре месяца. Второй – в двадцать. Отношения длились полгода. Она не чувствовала, что эмоционально готова к полноценным отношениям. Все свое детство она наблюдала за тем, как один неудачный роман ее матери сменялся другим, и это заставило Лили стать достаточно разборчивой в отношении мужчин. Она часто думала о том, что, возможно, будь она чуть более раскрепощенной, она смогла бы предотвратить то, что с ней произошло. Ее подвели юношеская беспечность и доверчивость. Но теперь она стала старше и мудрее.

Лили даже радовалась тому, что гнев помогал ей не думать о том поцелуе. Как могло это случиться? Вот она прижимает салфетку к ране на лбу Рауля, а через минуту уже страстно целует его мягкие теплые губы. Ей понравилось, как они дразнили, соблазняли ее, вызывая мурашки по всему телу. Да, но это к делу не относится. О поцелуях с клиентом, в особенности с таким опасным и безумно привлекательным, как Рауль Кафарелли, не может быть и речи. Нет, нет и еще раз нет!

Лили вышла в сад. Ей была необходима прогулка на свежем воздухе, чтобы прояснить мысли и избавить тело от этих предательских импульсов. Уже много лет она не думала о сексе, старалась вытеснять подобные мысли из головы, так как секс у нее неизбежно ассоциировался с чувством стыда. Но по какой-то причине она совершенно не стыдилась поцелуя с Раулем. Наоборот, воспоминания о нем вызывали в ней непреодолимое желание вновь ощутить его прикосновения. Он был так нежен, и это совершенно ее обезоружило. Если бы он вел себя грубо, она оттолкнула бы его, высказала бы все, что она о нем думает, а может быть, даже дала бы ему пощечину. Но ее заворожила игра его губ, медленные, но уверенные движения его языка, размеренный темп, с которым он целовал ее, будто зная о том, что на нее не следует давить. Она расслабилась в его объятиях, растаяла под медленным, но настойчивым натиском его опытных губ.