За завтраком Люся заметила:

– Наконец-то в твоих глазах вновь заиграл огонек. А то в последнее время ты была сама не своя.

– Игорь позвонил!

– Поздравляю, – обрадовалась Люська. – Я так хочу, чтобы ты была счастлива.

– Буду, – пообещала я. – И тебя ещё замуж выдам.

– Наташка, не говори глупости.

– Не будешь же ты всю жизнь без мужика? Ты вон какая у меня умница, красавица, отменная мать. Составишь отличную партию достойному мужчине. Он на тебя молиться будет.

– Ох, твоими бы устами да мед пить… У меня ни кола ни двора и трое детей. Дети родному отцу не были нужны, а на кой они сдались чужому мужику? Если бы не ты, не представляю, где мы с детьми жили. Михаил не позаботился. Пил и играл в покер. Оставил меня с детьми на улице.

– Не думай об этом. Найдём мы тебе хорошего мужика, ответственного, который полюбит тебя и твоих детей.

– Ой, Наташка, да ну тебя! Не до мужика мне. Нужно детей поднять, Ванечку вырастить. У меня ведь кроме Михаила и не было никого никогда. Это моя первая любовь, мой первый мужчина.

– Ну ты, мать, даёшь, – только и смогла сказать я. – Ты же настоящий раритет!

– Конечно.

– Ты и погулять толком не успела…

– Ни толком, ни без толка, – чуть покраснела Люська и села завтракать вместе со мной.

– Тебе и сравнивать его не с кем. Ужас какой! Нужно срочно навёрстывать упущенное.

– Наташка, я в этом участия не принимаю, – категорично заявила Люся и покраснела, как переспелый помидор.

Водитель Игоря подъехал за мной минута в минуту, ровно в семь часов вечера. Я устроилась на заднем сиденье роскошного автомобиля и решила, что не всё так плохо. Я приложу все усилия, чтобы отношения с Игорем обеспечили мне именно такую жизнь, о которой я всегда мечтала. Да и теперь я не одна. У меня есть Люська, Танька и трое детей. Кто бы мог подумать, что бывшая соперница, которую я когда-то ненавидела лютой ненавистью, желая ей смерти, вдруг станет моей лучшей подругой, и не просто подругой, а самым близким для меня человеком? Почти сестрой… Сестрой, за которую я готова убить любого, кто хоть чем-то её обидит, скажет хоть одно плохое слово или просто косо на неё посмотрит.

Недалеко от Кольцевой дороги нас нагнал автомобиль. Я ничего не успела сообразить и, когда он приблизился, неожиданно почувствовала неосознанный страх. Послышались выстрелы, и я тут же сползла вниз. Несколько пуль попали в водителя. Он потерял управление и на скорости съехал с дороги в кювет. А дальше сумасшедший грохот, замутнённое сознание и адская боль, пронизывающая всё моё тело…

Когда я пришла в себя, то попыталась выбраться из машины. Но в покорёженном автомобиле заклинило дверцы, и у меня не было ни малейшей возможности их открыть. Я попыталась разбить стекло, но силы полностью покинули меня, я не могла поднять руку. Запахло гарью, я поняла, что машина может взорваться в любую секунду. Чтобы спастись, у меня почти не осталось времени.

Призвав на помощь все свои силы, я всё же смогла выбить остатки лобовых стёкол и принялась выбираться наружу, не ощущая боли от сильных порезов. Я ползла, не чувствуя ног, понимая, что единственная возможность остаться живой – это оказаться от машины как можно дальше. Через пару минут машина взорвалась, и меня просто чудом не накрыло взрывной волной.

Я лежала в грязи, в канаве и смотрела на горящий автомобиль. Сил почти не осталось. Я упала на спину. На меня надвигалось серое хмурое небо, покрытое беспросветными облаками. И вдруг среди облаков я заметила знакомые фигуры. Они становились всё чётче, всё ярче… Самуил и Михаил. Они улыбались и протягивали ко мне руки, словно призывая к себе.

– Уроды…

«Иди к нам, наша любимая девочка», – услышала я слова. Или мне почудилось?

– Нет! – крикнула я из последних сил и забилась в истерике.

Тело разламывалось от боли, сознание мутилось. Вот послышался звук мотора приближающейся машины. Возбуждённые голоса. Вой сирены «скорой помощи». Меня подняли, положили на носилки и понесли… Больше я ничего не помню…

Я очнулась в больнице и услышала до боли знакомую фразу – она родилась в сорочке. Был случай. Однажды родная мать уснула пьяная с сигаретой в зубах. В результате чуть сама не сгорела и меня не угробила. Тогда я чудом смогла её разбудить, стащила пьяную с кровати и, сама не знаю как, смогла волоком вытащить её во двор из пламени, охватившего наш дом. Дом тогда сгорел, мать получила массу ожогов, а мне хоть бы хны, просто надышалась угарным газом. Была страшная интоксикация. Тогда мне врач тоже сказал, что я родилась в сорочке, потому что спастись самой и спасти пьяную мать такой маленькой девочке было практически невозможно.

– У меня нет ожогов? – спросила я врача испуганно.

– Нет, – обрадовал меня он. – Вы успели перебраться подальше от взрыва. Я внимательно вас осмотрел. Это невероятно, но после такой страшнейшей аварии вы практически не пострадали. Не считая ушиба головного мозга и перелома обеих ног. Некоторое время вам придётся провести на больничной койке в гипсе. А затем период реабилитации, и вы будете в полном порядке.

– Перелом обеих ног? – обомлела я.

– Повторю, вы ещё хорошо отделались после такой аварии. Вам действительно очень повезло. Обычно мы собираем людей по частям. Ваши переломы совершенно неопасны. Даже не нужно делать операцию. Такое очень редко бывает. Нужно провести какое-то время в гипсе, и всё.

Чуть позже пришёл следователь. Я рассказала ему обо всём, что произошло, объяснила, что никого не подозреваю, поскольку понятия не имею, кто мог это сделать. А когда ко мне в палату влетел побледневший Игорь, я взяла его за руку и всхлипнула.

– Это ты? Как ты меня нашел? Я чуть не погибла. Не знаю, что это было!

– Наташа, ты пострадала из-за меня. – Игорь сел на краешек кровати. – Тот, кто это сделал, был уверен, что в той злополучной машине ехал я.

– Думаешь, тебя хотели убить?

– Как говорят, если бы хотели, то убили бы. Возможно, планировали напугать, не рассчитывали, что машина взорвется. Если в машине могла погибнуть ты, значит, в ней мог погибнуть и я. Если я прислал за тобой свою машину с водителем, значит, вина в том, что случилось, полностью на мне. Пойми, в автомобили случайно вот так с бухты-барахты не стреляют. Стреляли именно в водителя, а не в пассажира. Это говорит о том, что прямого указания убить меня не было. У меня в машине тонированные стёкла, трудно разглядеть, кто в ней сидит. – Игорь немного помолчал. – Я говорил с врачами. Всё могло быть гораздо хуже. Какое счастье, что ты нашла в себе силы отползти и тебя не накрыло взрывной волной. Иначе я бы никогда больше тебя не увидел. Переломы не такие страшные, как могли быть… Ну, побудешь какое-то время в гипсе, зато мы с тобой потом станцуем.

Увидев на моих глазах слёзы, Игорь поднёс к губам мои ладони.