— Слушай, Жанна-а-а-а… Но неужели твои предки никому об этом не рассказывали? Это же сенсация-я-я-я…

— Бабушка говорила, что боялись. И потом, письмо же отобрали, а без него это пустые слова. А представляешь, сколько бы такое письмецо могло бы сейчас стоить?

— Представляя-я-я-я… Ох… Это же классный сюжет… Практически сенсация, если умело преподнести. Пушкин в Великобельске, обалдеть. Прикинь, какие перспективы… Уступишь тему?

— Забирай… Выпить хочешь?

— Не откажусь…

Собственно, описанную сцену Родион и имел удовольствие увидеть на экране ноутбука Хомутовича. Камера, судя по ракурсу, притаилась в люстре. Никакой мебели, кроме тахты, в квартире Жанны не имелось. Телеведущий не придал тогда этому значения, да и не до того ему было.

И в общем-то ничего принципиально нового в эротическом плане он не изобрел. Обычный секс со звездой. Нынешнего зрителя, избалованного компроматом, таким не удивишь. Были у нас на мониторах и прокуроры, и чиновники, и оппозиционеры. Подумаешь, звезда телеэфира трахает звезду журналистики. Практически деловые отношения… Наоборот, напишут в форумах — нормальный мужик, не какой-нибудь педераст гламурный… И даже если жена молодая увидит, ничего страшного… Она, наверняка, сама не без греха… Договоримся…

Но… Пушкин, блин…

Словно снова угадав направление мыслей собеседника, Кирилл Анатольевич запустил очередной видеофайл. Фрагмент недавней программы «Час Белки», где Родион на пару с директором краеведческого музея Шуруповым с умным видом разглагольствовали о великом поэте и о неожиданном счастье, свалившемся на родной город. Шуруп, порывшись в архивах, нашел какие-то данные, что поэт теоретически мог останавливаться в здешних краях, и зачитал отрывки из стихотворений, где в иносказательной форме сей факт подтверждался. Ну и конечно, эпизод с белочкой, грызшей изумрудные орешки с золотыми скорлупками, стал краеугольным камнем дискуссии.

Что началось после эфира… Беспокоили даже из ЮНЕСКО. Пушкиноведы потянулись косяком. Губернатор тут же попросил у правительства грант на восстановление исторической гостиницы и создание памятника поэту. В перспективе планировалось открыть в Великобельске туристический комплекс наподобие Михайловского… И правительство пообещало…

А спустя неделю позвонила Жанна.

— Родь, ты зачем эту пургу в эфир запустил?

— Какую пургу?

— Да про Пушкина… Я ж прикололась…

— Как прикололась? Чего, дура, что ли?

— Ну, нам же надо было о чем-то разговаривать во время секса? Но ты не волнуйся, я никому не скажу. И ты не говори. Какие проблемы?

И сейчас, увидев запись программы, Родион понял, что она точно не дура. А вот он дурак. И после такого удара ниже пояса рискует завершить карьеру в расцвете лет. «Яйца — чистый изумруд…» Да, это компромат так компромат. Не какой-то там перепих подпольный на тахте… «Смотрите, смотрите, люди добрые, где звезда берет сюжеты для своих программок! Да еще под песенки певички Валькирии! Помидорами его тухлыми, помидорами!!! Звезда по имени Родя!»

И Шуруп хорош… «Не исключено, не исключено». Эксперт хренов.

Интересно, у Кирилла Анатольевича на всех есть ролики? А Жанка подлая? На него работает?

Директор, вновь угадав направление мыслей Родиона, покачал головой.

— Нет, Жанна случайный человек… Кстати, она не Жанна и никогда не печаталась в «Звездочете». Но это не важно… Ты понимаешь, Родион, что материал тоже довольно рейтинговый. Не хочешь показать его в своем шоу? Или предложить в «Однажды»? А?

Родион понимал. После такого в грузчики не возьмут. Без пластической операции или марлевой повязки в родном Великобельске на улицу не выйдешь…

— Если сомневаешься, что запись подлинная, могу оплатить экспертизу.

— Не сомневаюсь.

Директор вытащил флешку-патрон и поставил ее на столик острием пули вверх.

— Забирай и используй на здоровье. Премиальные — после эфира.

— Премиальных не надо.

Родион мгновенно срубил, что тогда окончательно попадется на крюк директора и будет висеть на нем до конца дней. Конечно, он не был святым и деньги зарабатывал, как умел. Но одно дело — фирму пропиарить незаметно, другое — компромат вылить на городского главу. Тут же разборки начнутся. А ежели про премиальные узнают?.. Совсем уж некрасиво. Нет, он не телекиллер.

— Почему? — удивился отче. — Тебе деньги не нужны? На том же Бали на слонах покатаетесь…

— Нужны. Но долг любого журналиста — доносить до людей правду. Безо всяких премиальных.

— Как это верно! Как это верно! Не в бровь, что называется, а в челюсть! Все бы так! Доноси! Люди ждут!

Родион забрал патрон.

— Чай-то допей, — улыбнулся директор.

— Спасибо… Он остыл…

— Хорошо… Если возникнут какие-то проблемы, звони Виктору Афанасьевичу. Он продиктует свой номер. Всего доброго, Родион. Тебя проводят. Был рад пообщаться вживую… А то все через экран. А экран искажает.

Олигарх дернул шнурок, звякнула рында, в каюту ввалился уже знакомый Виктор Афанасьевич, чем-то похожий на Микки Рурка в фильме «Рестлер».

— Проводи Родиона…

«Ничего… Сюжет-то я запишу без проблем, а вот поставят ли его в эфир, даже на подконтрольном канале — еще большой вопрос. Никто не захочет рисковать…»

…Бутербродный сыр все-таки оказался просроченным. Когда ведущий, согнувшись в поясе, блевал под киль яхты, глаз остановился на белом предмете, валявшемся рядом с колесом платформы. Присмотревшись, Родион понял, что это галстук-бабочка, полчаса назад украшавшая шею стюарда Сережи. Тут же лежал небольшой заостренный ломик, сделанный из куска арматуры.

Панфилов поднял его. Ломик был еще теплым, даже горячим… «Каленым железом…» Кирилл Анатольевич требовал буквального исполнения приказов. И приказы выполнялись.

И Родион лишний раз убедился, что поступил разумно.

Губернаторский сюжет, как и пожелал Кирилл Анатольевич, вышел в понедельник в семь вечера, а запись состоялась двумя часами раньше. Руководство канала, увы, не рискнуло отказать хозяину, но тут же на всякий случай сбежало в отпуск. Запланированную на это время программу о собирателе и исследователе русского мата профессоре Зильберштейне пришлось передвинуть, к крайнему недовольству последнего. Родион пригласил в студию одну из участниц манифестации, чей дом попал под снос. Она с надрывом повторила свою печальную историю, поблагодарила губернатора за заботу и поддержку и даже всплакнула. Специально обученный человек вскинул табличку с надписью «Аплодисменты», зал захлопал в ладоши. Ведущий подсел к приглашенной пенсионерке, приобнял ее за плечо и сообщил, что в редакцию был подброшен любопытный ролик. После чего попросил редактора дать картинку, что тот, перекрестившись, и сделал.