и улыбнулся мне. В его глазах зажглись огоньки, Ксавьен осмотрел меня с ног до головы и спросил:

— Как ванна?

— Спасибо, мне стало лучше, — отозвалась я.

Он чуть наклонил вбок голову и, насмешливо приподняв брови, спросил:

— Ты боишься меня?

Из-за его тона во мне сразу поднялась волна жаркого протеста. Я сложила руки на груди, чуть нахмурила брови и категорично ответила:

— Нет, не боюсь! Если честно, ты меня немного злишь.

Он исчез. Сперва я ощутила дыхание на затылке, от которого мурашки побежали по всему телу, затем услышала негромкий голос:

— Злость – это хорошо. С этим чувством можно работать.

— Да неужели? — пробормотала я, смущаясь, но стараясь не подавать виду.

— Да. Страх – мощный механизм воздействия, но не в семейной жизни. А злость... Злостью невозможно управлять, в этом и заключается ее прелесть, да?

Я выдохнула. От того, насколько близко он стоял ко мне, у меня горела спина. Казалось, между нашими телами температура поднялась до двухсот градусов. Ситуацию отнюдь не спасал его низкий голос.

— Никогда не думала об этом.

— А о чем ты думала, Анна? — спросил он уже шепотом. Его губы коснулись моего уха, пощекотав ушную раковину и породив теплую волну внизу живота.

Собрав остатки своих сил, которых с каждым мгновением становилось все меньше, я отошла от него и повернулась к нему лицом, увидев насмешливую улыбку.

— Зачем ты так делаешь? Ты постоянно отвлекаешь! — возмутилась я, старательно отводя взгляд от его глаз, которые будто заманивали в свои омуты.

— Предлагаешь мне быть серьезным? — в его голосе отчетливо слышалась ирония.

Наблюдая сейчас за Ксавьеном, я легко могла представить, что он возглавлял тот клуб бунтарей, что он игрок, которому совершенно не важны чувства девушек. В этом его образе он действительно не был способен на серьезность. Но ведь у него мелькала и другая сторона.

Я отвернулась от него, прошлась по комнате и остановилась у кровати с высоким столбиком. Неспешно провела по нему ладошкой и спросила:

— У тебя есть любовница?

И прежде, чем он успел ответить, добавила:

— Только посмей перевести тему! — Я обернулась к нему, наблюдая за его выражением лица, в котором уже проявлялся подступающий смех. — Я кину в тебя подушкой!

Он приподнял брови.

— Что ж, это серьезная угроза, — поймав мой взгляд, кронпринц медленно произнес: — У меня нет любовницы.

Я даже не знала, радоваться мне этому известию или огорчаться. С одной стороны, в таком случае у него нет сердечной привязанности, с другой — он удовлетворяет свои потребности где-то на стороне. Воспоминания об утреннем разговоре снова всплыли в памяти.

— А ты планируешь ее завести после нашей свадьбы?

— Нет, — улыбнулся он.

И так мне не понравилась эта его улыбка, было в ней что-то такое дразнящее. Он смеялся надо мной!

— Конечно, зачем Его Высочеству любовница, если можно заполучить любую девушку, как в этом мире, так и в другом? Его Высочеству же совершенно неважно, что будет потом с той девушкой.

Ксавьен молчал, только смотрел на меня, улыбаясь. Его поза была расслабленной, он ничуть не был задет моими словами.

Я прищурилась.

— Тебе действительно все равно, ведь так? Девушка из-за тебя покончила жизнь самоубийством, ты разрушил мою жизнь, а тебе все равно!

Он качнул головой, опустив глаза и улыбаясь шире. А затем стал медленно приближаться ко мне со словами:

— Значит, ты наслушалась сплетен и расстроилась? Так не пойдет, Аня. Нельзя все принимать близко к сердцу.

Ксавьен встал напротив меня и наклонил голову.

— И неужели твоя жизнь так уж разрушена? Ты одета, обута, сыта, живешь во дворце, помолвлена.

Он приподнял брови и выжидающе посмотрел на меня. Я же первое время не могла говорить от подобной наглости.

— Ты ведь не понимаешь! — пораженно прошептала я. — Ты на самом деле не понимаешь! Ведь это был не мой выбор, вот в чем проблема!

Я ткнула ему в грудь.

— Это ты все навязал мне! Ты хоть думал о последствиях своих действий? Ты знаешь, что в моем мире некоторые вообще не хотят заводить детей? Откуда ты знаешь, может я из их числа? Откуда ты знаешь, может я хотела жить в своем мире? В своей съемной квартире. Может я вообще хотела в монастырь уйти! Это было мое право распоряжаться собственной жизнью, а ты это право у меня просто отнял!

Я уже начала бить ему в грудь ладонями, стараясь достучаться до его чувств. Его улыбка, вроде бы дружелюбная, но явственно демонстрирующая всю степень его безразличия, меня невероятно раздражала и злила. Хотелось стереть ее с его лица, хотелось заставить понять.

Ксавьен поймал мои ладошки и сжал их.

— Зато я дал тебе нечто новое, то, о чем многие и мечтать не могут. Я советую тебе сосредоточиться на этом, а не скорбеть об утраченной иллюзии выбора.

— Ты... Да ты... — от гнева у меня не нашлось подходящих слов.

Поняв, что я слишком сильно переволновалась и разнервничалась, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Сосчитав про себя до десяти, я процедила сквозь зубы:

— Ты просто невозможный... демон! И как я сначала могла посчитать тебя милым?

— Милым? — усмехнулся он. — Я не милый.

Молниеносно его рука оказалась на моей щеке, он провел большим пальцем по скуле, а затем, раньше, чем я успела среагировать, наклонился ко мне и, слегка закусив мою нижнюю губу, потянул ее на себя.

— Совсем не милый.

Принц поцеловал меня, стремительно прижав к себе, обхватив одной рукой за талию, другую положив на затылок. Его губы дарили невероятное наслаждение. Определенно, Ксавьен умел целоваться и прекрасно знал об этом.

Но я не собиралась сдаваться так просто. И пусть мое тело плавилось в его объятьях, и пусть мой разум туманился от ласки его требовательных губ, и пусть я, сама того не желая, так и льнула к нему. Пусть! Я не собираюсь идти на поводу его прихотей!

Уперевшись ладонями в его грудь, я отстранила его от себя, часто и прерывисто дыша.

Он, усмехаясь, отошел, не сводя с меня пристального взгляда. Проведя большим пальцем по своей губе, Ксавьен лизнул ее и чуть приподнял брови.

— Не понравилось?

— Нет, — ответила я как можно безразличнее.

Хотя, казалось бы, о каком безразличии может идти речь,