Мы пожали друг другу руки, благо впереди еще планировались встречи на моей свадьбе, у Гришки дома…

Трое из нас получили назначение на Север, мы с Юрой Андерсоном на Тихоокеанский флот. Выросшие в Системе под сенью постоянной опеки, мы, конечно, считали, что на флоте нас ждут, а нетерпеливые «направленны» из отдела кадров постоянно выглядывают за дверь, проверить, не появились ли мы, наконец, что бы отвести нас на лучший корабль.

Однако по прибытии во Владивосток выяснилось, что нас не только никто не ждет, а даже наоборот. Майор Румянцев, минно-торпедный «направленец», пришел в ужас: «Куда я буду вас девать? Погуляйте недельку, другую, буду думать». Холостой, и потому быстренько оставшийся без денег, Юра решил броситься в ноги Командующему флотом адмиралу Фокину. Адъютант Командующего капитан-лейтенант Борис Семенович Петруня отговаривал его идти на прием: «Куда ты, лейтенант, лезешь? Отвлекаешь Командующего по пустякам. Мест на кораблях нет, понимаешь?» Но Юра проскочил в приоткрывшуюся дверь кабинета Фокина вместе с рукой адъютанта, схватившего его за задницу. Доложив, кто он такой, Юра со скоростью автоматной очереди изложил желание служить на подводной лодке в самой удаленной точке Тихоокеанского театра с наивысшем денежным коэффициентом. Градом сыпались фамилии Героев Советского Союза, которые его настоятельно рекомендуют. Шеф, Казачинский, Леонов — все, кто нас чему-то когда-то учил. Фокин остановил Юру очень просто: «Вы, я вижу, товарищ лейтенант, инженер. Потому место ваше на берегу, в арсенале, в МТУ». Юра начал мямлить, что училище наше особое, готовило нас и для береговой службы и корабельной, и вновь его перебил командующий: «Нет у меня подводных лодок для всех. Не зря вас учили на инженера». Командующий вызвал адъютанта и попросил пригласить следующего посетителя.

Я был назначен инженером цеха ремонта воздушных парогазовых торпед на Эгершельд. Цех располагался, как я потом узнал от старожилов, в здании бывшего китайского ресторана на территории бывшего русского кладбища. Я представился главному инженеру арсенала Матвею Цукерману, оружейнику первого выпуска. Начальник арсенала Петр Смирнов, или, как его назвал мне дежурный по объекту Коля Марин, «Питюнчик», никого не принимал и занимался только своим переводом на полигон в Феодосию. Узнав, что я из Оружейки, Матвей принял меня приветливо, расспросил про «кончину» Системы и о ленинградских новостях. Затем и мне поведал:

— Здесь служат Петр Рыбаков, Геннадий Стафиевский, Юра Гладков, Сергей Зюзин. Знаете таких?

— Да, конечно. Петр Рыбаков был у нас старшиной роты на первом курсе. Вот Стафиевскому покомандовать нами не пришлось. Старше всего на год.

— Много наших по разным бухтам и заливам, на Камчатке, в Совгавани. Вам повезло, что попали сюда. Здесь центр. Ваш начальник капитан Кулаков из кронштадтцев. Сейчас познакомлю вас с ним, с цехом.

В это время раздался телефонный звонок. Матвей снял трубку и сразу как-то напрягся, кивая головой, с чем-то соглашаясь, и говорил: «Есть. Так точно. Есть». Положив трубку, он широко улыбнулся:

— Поздравляю вас с первым продвижением по службе. Звонил начальник МТУ Хурденко Андрей Андреевич. Приказал вас определить на новую технику в цех кислородных торпед. Это на другой территории. Как раз там начальником Рыбаков, а Стафиевский у него инженером. Будете третьим оружейником. Освоите торпеду, тогда вас куда-нибудь определят. Но к ним в цех пойдете дня через два, тут вас уже на дежурство намечают.

— Какое дежурство? У меня ни дома, ни денег. Жена на улице ждет. Замерзла, наверное.

Матвей подошел к окну:

— Да, вижу одну особу. Переминается с ноги на ногу. Ладно. Направляйтесь устраиваться. Сегодня свободны.

Я вышел на улицу. Сильнейший ветер гнал вдоль Верхне-Портовой песок со снегом. Боком — боком мы с женой перешли улицу и втиснулись в железнодорожную столовую. Люся занялась сразу любимым делом последних дней — пересчетом последних денег, благо это не требовало операций с большими цифрами.

— Дня два еще продержимся. Дальше — финансовый крах.

— Ничего, прорвемся. Я попал в среду оружейников. Займем в долг.

— Опять в долг? — занудила молодая жена.

— Не горюй, зарплата уже пошла. Вернее, завтра пойдет.

Мы оба находились в приподнятом настроении, хотя уже две недели были в незнакомом городе, вещи наши стояли в камере хранения, в кошельке лежало несколько рублей, а до Нового 1961 года оставалось чуть больше недели. И в этот момент в столовую с шумом ввалился не кто иной, как Гена Стафиевский. Ранее мы ограничивались с ним короткими репликами в курилке на факультете, но теперь обнялись, словно были по крайней мере большими друзьями. Я познакомил его с женой и со сложившимся положением. Мое назначение к нему в дублеры его не смутило:

— Сейчас пообедаем, пойдем в цех. Решим вопрос с жильем. Недавно сдавали дом. Наверняка что-нибудь брошенное найдем. Потом решим вопрос с дровами, с деньгами, с Новым годом. А поужинаем сегодня у меня. Мы с Галей живем здесь недалеко. Познакомлю.

А Новый 1961 год мы встречали уже под своей крышей на Первой речке в брошенной китайской фанзе. Что-то вроде полуподземного сооружения, обитого снаружи ржавым железом, с дырявой крышей и не закрывающейся дверью. В плите горел огонек. За длинным самодельным столом восседали Гена с Галей, одинокий Андерсон и пара молодых людей из числа первых полезных знакомых: Юля была продавщицей в продуктовом магазине, а Володя — моряком торгового флота. С Юлей жена успела познакомиться в то время, когда Матвей мне рассказывал, как мне здорово повезло, что я был назначен на арсенал… Люся и Юля настолько понравились друг другу, что стали подругами. Володя не портил нашу компанию. Гена с Галей прибыли на профсоюзном арсенальском мотоцикле и были в центре внимания. Галя работала в Минно-торпедном управлении флота и вводила нас в «закулисный» мир нашего высшего руководства. Она говорила, с кем и что можно, а с кем и почему нельзя, кто кому что сказал, и что тот на это ответил. Нам было страшно интересно. Гена вспоминал, кто из «оружейников» где служит:

— На Камчатке, в Богатыревке — Андрей Петелин и Виктор Шевченко. А на базе — Володя Кастрюлин со Стуловым. Помнишь таких?

— Не очень. Узнаю, наверное. По погонам. Инженерные молоточки не у всех.

Юра Андерсон был мрачен и много пил. Он получил назначение в бухту Павловского в несуществующую МТЧ.

— Все пропало. Адмиральские орлы уже не для нас… Будем мыкаться по складам и арсеналам. Нужно было тогда идти в ракетчики. Борис обещал посодействовать через отца, что все мы будем на кораблях. А что получилось? Вот только спирт у нас будет без ограничений. Тоже, конечно, не плохо.

— Пойдем в науку, — утешил Гена, — мы хоть при технике. Вот мой однокашник Вадим Чесноков попал в Управление к «головастикам». Служит в Улиссе. Только тем и занят, что стены красит. В колерах соображает. И спирт им не положен. А наши Юра Зархин и Витя Марков уже в МТУ. Начальство. От инженеров цеха до офицеров МТУ флота мы уже распределились. Будем теперь «всплывать», — он разлил шампанское, — скоро Новый год. Нужно не прозевать.