До Дандрум гораздо ближе, и к тому же она дала слово. Ее мать наверняка уже вне себя, особенно после того, что случилось с Меган. Поэтому Алана не вправе ни сбежать, ни обручиться с привлекательным незнакомцем, как сделала ее сестра, ни даже влюбиться. В Дандрум ее ждет лорд Мерридью, и ее долг – исполнить свое обещание и выйти замуж за человека, которого она не любит.

Иан взял пони за мохнатую ногу и принялся вычищать набившийся в копыто снег. При этом он задумался о беде Аланы Макнаб, потому что она и вправду попала в беду. Ему никак не удавалось отогнать от себя чудесное видение: Алана сидит в темной комнате коттеджа, темные волосы обрамляют обольстительное лицо, наготу прикрывает только плед. Губы приоткрыты, взгляд огромных глаз устремлен на него – такого же обнаженного, как и она…

Иан встряхнул головой и снова взялся за копыто. Нет, под плед он не заглядывал, но его руки и ноги помнят… Одернув себя, он перешел к следующему копыту.

Он просто поступил так, как следовало, вот и все. Любой мужчина на его месте сделал бы то же самое. Иначе Алана была бы уже мертва.

Но она выжила и теперь сидела у него на кухне, в обществе Энни и его сестры, безнадежно опоздав на собственную свадьбу.

Ее свадьба… Иан нахмурился. Ведь она же объяснила, что даже не пыталась сбежать. И все-таки она проделала путь длиной в двенадцать миль в сильную метель накануне свадьбы. Этот поступок не имел смысла.

Может, она просто поссорилась с возлюбленным, но что он за человек, если не бросился вдогонку за такой женщиной, как Алана Макнаб?

– Не мое дело, за кого она выходит замуж, – произнес вслух Иан, и пони с любопытством покосился на него. Вычищая следующее копыто, Иан задумался, как Алана расскажет жениху о событиях минувшей ночи и поймет ли он ее. На его месте Иан ни с кем не пожелал бы делить такую красавицу, как Алана, пусть даже по самым безобидным причинам.

– Она даже не пыталась сбежать, – пробормотал он, снова чувствуя на себе пристальный взгляд пони. – Она сама так сказала.

Если бы она осталась в Дандрум, сегодня ей предстояла бы первая брачная ночь, и она улеглась бы в постель совсем с другими, нежели вчера, более приятными целями. Эта мысль наполнила Иана отвращением. Он ощутил мгновенный укол… что это было за чувство? Инстинкт собственника? Ревность? Но у него нет никакого права ревновать, Алана Макнаб ему не принадлежит.

Как только позволит погода – может, даже завтра, – они отправятся в замок Дандрум, сообщить потерявшему покой жениху, что Алана жива, невредима и ждет его в Крейглите. Сама она в ближайшие дни не в состоянии отправиться в путь, так что лучше пусть пока побудет в гостях. Поймет ли ее жених, что Иан переступил границы приличий лишь потому, что это было необходимо? Поверит ли ему?

– Ни на секунду, – ответил сам себе Иан, обращаясь к пони, и покачал головой.

Вдобавок придется решать, как быть с Пенелопой. Прошлым вечером он собирался сделать ей предложение, а сам… это всего лишь отсрочка, и не более. Предложение все равно придется сделать, и как можно скорее.

– Долг… – пробормотал он. Как ненавидел Иан это слово! Сочетаться браком с кем-либо только из чувства долга – это ужасно. Пенелопа заслуживает лучшей участи.

– С кем это вы беседуете?

Подняв голову, Иан обнаружил, что Пенелопа стоит, облокотившись на калитку денника, и наблюдает за ним. А он и не заметил, как она подошла. Если бы не вчерашняя метель, сейчас они были бы уже обручены. Конечно, он мог бы попросить ее руки прямо сейчас. Иан посмотрел на Пенелопу, на лице которой застыло выжидательное выражение, и его язык словно прилип к небу.

– Со своим пони, – ответил он, взявшись за последнее копыто.

– С лошадью, – поправила она. – В Англии мы называем «пони» лошадей совсем другой породы, а английским графам и в голову не приходит чистить конюшни. Когда вы станете графом Пембрук, конюшнями в Вудфорд-Парке займутся ваши слуги.

«Пембрук». Незаметно для Пенелопы Иан состроил гримасу. Он не мог даже выговорить слово «Пембрук» как полагается и хорошо помнил, как потешались над его произношением английские кузены, когда в детстве он гостил в Вудфорд-Парке. Его даже поколачивали за то, что он шотландец. Иан поморщился. Это было задолго до того, как он – и его английская родня – мог хотя бы предположить, что проклятый графский титул достанется именно ему. Теперь никто не посмел бы даже задеть его, во всяком случае, физически. Но насмехаться над ним все еще могли, правда, самого Иана никакие насмешки не волновали. А вот Фиона, добрая и застенчивая хромоножка Фиона, замечала любое оскорбление, как бы искусно завуалировано оно ни было. Ему придется вечно быть начеку, чтобы никто не посмел ее обидеть.

– Работы я не боюсь, – сказал он Пенелопе. – Вам чем-нибудь помочь?

Обычно в холодные дни его высокородная кузина за двери замка даже не выглядывала. Насколько было известно Иану, за все три недели, проведенных в замке, Пенелопа ни разу не прошлась даже по саду. Уж она-то не заплутала бы в метель…

– Да нет, не надо, – Пенелопа придерживала у горла воротник плаща. – Холодно, – добавила она. – В Шотландии всегда так холодно?

Не удержавшись, Иан усмехнулся, но поспешил скрыть усмешку, делая вид, что ему срочно понадобилась скребница.

– Нет, иногда бывает дождливо, или ветрено, или пасмурно. Но летом здесь чудесно, – он принялся чистить жесткой скребницей шкуру пони, с удовольствием проводя по упругим мышцам.

Пенелопа открыла калитку и подошла ближе. Аромат ее духов перебивал даже привычные запахи конюшни.

– Может, и так, но летом нас здесь уже не будет. Вам придется привыкать к английскому лету – катанию на лодках, пикникам, клубнике… Вы любите клубнику, Иан?

Он взглянул в ее глаза, голубые и знойные, как летнее небо. Глаза Аланы поражали сходством с оттенками шотландского пейзажа. Ах да, клубника, заставил он себя вернуться к вопросу.

– А кто ее не любит? Здесь клубника тоже растет.

– Но вряд ли здесь она такая же сладкая, как в Англии! – Пенелопа шагнула к нему и коснулась его руки. Иан окинул ее взглядом: широко распахнутые глаза, приоткрытые губы, зовущие к поцелуям – или к предложению руки и сердца. Желудок Иана словно связало узлом. Она ждала, когда он заговорит, и все, что от него требовалось, – произнести те самые слова. Она согласится. Ей так велели.

Но Иан отвел взгляд.

– Вам лучше вернуться в дом, где тепло. Скоро снова начнется снегопад, – предостерег он.

Пенелопа нахмурилась.

– Мои сапожки будут испорчены! Это же ручная работа!

– Значит, они тонкие и не годятся для прогулок по снегу или по конюшне, – подхватил Иан, поймал Пенелопу за руку, отвел от кучки навоза, в который она чуть было не вступила, и отпустил. От прикосновения к ней он ничего не почувствовал – ни желания, ни вожделения, и конечно, никакого прилива любви. – Может, Энни подыщет вам обувь покрепче, а эти сапожки приберегите для Англии. И плащ вам нужен другой, потеплее.