Пенелопа любовно провела затянутой в перчатку рукой по тонкой голубой шерсти нарядного плаща, щедро расшитого по подолу и капюшону переплетенными веточками и бутонами роз. Он служил скорее украшением, чем защитой от непогоды пострашнее легкой английской измороси.

– А этот плащ вам не нравится? Мама говорит, он подобран точно под цвет моих глаз. А вы как думаете? – Она снова придвинулась к нему, широко раскрывая глаза. Ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его лица. Пенелопа облизнула губы, придавая им сочный блеск.

Иан засмотрелся в голубые озера ее глаз, она ответила ему долгим и томным взглядом, явно ожидая поцелуя. Но он не хотел целовать ее. Хотя попросту был обязан. Тетя Марджори права: из Пенелопы получится безупречная графиня. Она рождена для этого титула, а он не годится в графы. Может, он почувствует себя иначе, если поцелует ее… Сглотнув, Иан хотел было наклонить голову, но тут дверь распахнулась и в теплую конюшню ворвался холодный ветер со снегом. Пенелопа резко обернулась, Иан отступил.

– Надеюсь, не помешала, – Энни скользнула взглядом по Пенелопе, которая отошла к стене и скрестила руки на груди, поверх тонкого плаща. Глаза ее были холодны как лед.

Иан вздохнул с облегчением, хоть и не подал виду, и выжидательно посмотрел на Энни.

– Да я просто зашла сказать, что с той девушкой все будет хорошо, Иан. Ей бы отдохнуть, конечно, но переломов у нее нет. Пусть побудет у нас несколько дней. Ты не отнесешь ее наверх?

Иан с готовностью бросил скребницу и отряхнул – руки.

– Какая еще девушка? Куда ее надо отнести? – вмешалась Пенелопа.

– Что же ты не сказал, что у нас гостья, Иан? – упрекнула Энни. – Лэрд нашел в снегу замерзающую девчонку. Им пришлось переночевать вместе в ближайшей хижине, где больше не было ни души.

Пенелопа залилась гневным румянцем, от возмущения ее рот приоткрылся. Взгляд, который она метнула в Иана, был способен пронзить его, как стрела.

– Энни! – предостерегающе произнес Иан.

Старуха только усмехнулась и подала ему скомканный лоскут.

– Вот, возьми обратно свой платок. – Пока Иан запихивал его в карман, Энни объяснила Пенелопе: – Бедняжка сильно поранила ногу, и Иан перевязал ее своим платком вот здесь… – она указала на своем бедре место намного выше того, где была рана Аланы, и Иан увидел, как румянец Пенелопы приобрел густой сливовый оттенок.

Его кузина тряхнула головой.

– Какой глупый ребенок! Если не ошибаюсь, «девчонками» в Шотландии зовут детей?

Энни хмыкнула.

– О нет, какой же она ребенок! Она взрослая женщина, притом красавица. День-другой она не сможет ходить сама, придется Иану носить ее на руках. Но это совсем не трудно: судя по тому, как она выглядит, она весит не больше снежинки. Верно, Иан?

Он не ответил. Голубые глаза Пенелопы сверкали от гнева. Иан нисколько не сомневался, что она даже забыла о ненавистном холоде.

– Неужели она и вправду не может ходить сама? В какой она комнате? – решительно спросила Пенелопа.

– В единственной достойной сестры графа – в зеленой спальне, – объяснила Энни.

Сердце Иана дрогнуло: зеленой спальней называлась его собственная комната. Алана будет спать в его постели… он с трудом заставил себя сосредоточиться.

– Сестра графа? – переспросил он.

– Да, а разве она тебе не сказала? Ее брат – Макнаб из Гленлорна, – ответила Энни.

– Кто он такой? – потребовала ответа Пенелопа, переводя глаза с Иана на Энни и обратно.

– Да мы почти не говорили, – признался Иан. Сестра графа!

Пенелопа изумленно воззрилась на него круглыми, как блюдца, глазами.

– Почти не говорили? За всю ночь? Чем же вы тогда занимались?

Пройдя мимо нее, Иан открыл дверь.

– Тем, что было необходимо, – проворчал он, выходя на холод. Начался снегопад, обещая новые заботы. С Энни можно поговорить и потом, как только он устроит Алану… то есть леди Алану в его постели. Иан нахмурился, отворачивая лицо от порывов ветра. Постель теперь не его, а ее. На время. А он будет ночевать один в старой башне.

У дверей кухни он услышал хохот. Сэнди устроился у очага рядом с Аланой, на которую он смотрел с шальной, как у мальчишки, улыбкой, глуповатыми влюбленными глазами. Пламя в очаге подсвечивало темные волосы Аланы, придавая им сходство с сияющим ореолом, в котором попадались жаркие медные пряди. У Иана перехватило дыхание, он замер, не успев переступить порог, и Пенелопа, следующая за ним, с разбега натолкнулась на его спину.

Алана подняла голову и взглянула на Иана. Ее улыбка погасла, на щеках проступил легкий румянец. При виде этого зрелища сердце Иана дрогнуло, он с трудом сглотнул.

Сэнди тоже поднял голову, но его улыбка стала только шире. Он проворно поднялся.

– А я тут немного потолковал с девушкой, – он заложил большие пальцы за ремень и гордо выпятил грудь. – Я же местный егерь, вот и решил узнать, что поймать ей на ужин – может, жирную куропатку или же кролика для пирога.

Энни отогнула края воротника, стряхивая с платья снег.

– Ты уж без малого десять лет как не егерь, Сэнди. Ты и целиться давно разучился. Лучше отправь к ней с расспросами Логана.

Сэнди сник.

– Я сам научил этого мальчишку всему, что знаю, а поставить капкан мне до сих пор под силу.

Энни повела бровью.

– Хоть Логан тебе и сын, он уже взрослый, у него самого уже четверо детей, так что никакой он не мальчишка, а ты – тем более. Что сейчас нужно девушке, так это сытный мясной суп. Так что ступай в курятник, ставить капканы на кур, – велела Энни, и старый егерь с ворчанием побрел прочь из кухни.

– Добрый день, – произнесла Пенелопа, проскользнув мимо Иана и останавливаясь перед гостьей, которую смерила высокомерным взглядом. – Позвольте поприветствовать вас в Крейглите. Я леди Пенелопа Карри.

Алана улыбнулась и протянула руку.

– Леди Алана Макнаб, – произнесла она на безупречном английском. – Простите, что не могу подняться и сделать книксен, как полагается.

Иан не мог отвести от нее глаз. Сестра графа, умеющая говорить на безупречном английском и явно знающая толк в английских манерах! Известно ли ему об этой девушке хоть что-нибудь? Да нет, почти ничего.

– Ничего, вот поправишься, тогда и делай книксены, сколько душе угодно, а пока выспись хорошенько, – вмешалась Энни. – Иан!

Иан обошел Пенелопу и бережно подхватил Алану на руки. Она и вправду казалась невесомой. Попытавшись обхватить Иана рукой за шею, под пристальным взглядом Пенелопы, Алана вдруг замерла, ее щеки порозовели. Все лучше, чем мертвенная бледность, поду-мал Иан. Теперь она была теплой, от нее пахло травами и виски, к ним примешивался слабый запах его мыла – должно быть, от пледа. Этот запах казался печатью владельца. Алана подняла голову, встретилась взглядом с Ианом и зарумянилась, как небо на закате. Ее губы оказались совсем рядом – такие сочные, безупречные губы. Вот эту женщину ему хотелось поцеловать! Спохватившись, Иан взглянул на Пенелопу и увидел, как закипают в ее глазах подозрения и зло сжимаются челюсти.