аннулировать изобретение роботов? Неужели нет другого пути? Ведь подумайте, какое чрезвычайное изобретение, эти роботы! Я не помню за последние двадцать-тридцать лет ничего, что имело бы хоть приблизительно такой вес, как это изобретение…

Тим улыбнулся. Он осторожно взял между своих широких ладоней маленькую Мадленину руку и ответил.

— Кто вам сказал, что роботов надо уничтожать? Их надо покорить нашей воле. Неужели мне, газетчику, надо объяснять вам, специалисту радиотехники, как приступить к этому делу?

Мадлен посмотрела на Тима широко открытыми глазами.

— Что, разве не понимаете, Мадлен? Вы только подумайте, какая бы это была замечательная вещь. Роботы, действительно гениальное изобретение, — работают не против рабочих, а вместе с ними. Железные чудовища преобразованы из врагов рабочих в их друзей. Человек, который смог бы это сделать, — с моей точки зрения заслуживал бы называться гением. Но как сделать это — я, конечно, не знаю…

— Как?.. То есть, вы думаете, что роботов можно действительно покорить вашей воли? А Бирз?

— В том то и дело, что надо вырвать роботов из-под влияния Бирза. Слушайте, Мадлен, вспомните исторические факты. Когда то, например, дикари и думать не могли о том, чтобы отобрать из рук белого авантюриста ружьё, а он из него стрелял в них. А потом… Потом, они хорошо научились обращаться с ружьём и направлять против тех же белых авантюристов. Не так ли? Ведь роботы — современная совершенная машина. Мы не знаем её. Её изобретатель направил действие этой машины против нас. Но — разве мы не можем отобрать эту машину из его рук?.. Это только дело времени. Для того я и прошу вас помочь нам, чтобы ускорить это время.

Мадлен сжала Тиму руку, глаза её сияли:

— Хорошо, Тим! Соглашение подписано. Это проблема не меньше той, которую решил Томас Бирз. Итак, наша цель: покорить роботов нашей воле. Хорошо!

Теперь понятно, как Мадлен попала на заседание забастовочного комитета. Понятно также и то, что именно думал Тим, когда удивлял членов комитета своими словами об агитации роботов. К сожалению, ни он, ни Мадлен не успели хорошо объяснить комитету, что они имели в виду.

С разогнанного заседания Мадлен спешила к себе, в свою лабораторию. Теперь она хорошо видела, что терять времени нельзя, потому что верный слуга Говерса — Бирз — не остановится ни перед чем, лишь бы раздавить забастовку.

Сбросив пальто, Мадлен немедленно приступила к работе. Однако, посторонний зритель почти ничего не понял бы в той работе. Мадлен сидела у небольшого сложного аппарата, напоминающего собой радиоприемник, и напряженно выстукивала телеграфным ключом. Если бы какой то посторонний зритель был опытным радиотехником, он, взглянув на всё это, объяснил бы нам:

— Это — хороший радиопередатчик на ультракоротких волнах. Она пытается связаться им с какой-то далекой станцией. С какой же? Погодите, дайте разобраться, что именно означают те точки и тире, которые неутомимо она выстукивает. Что? Неужели?.. Да! Она выясняет позывные одной из станций Красной Страны. Что ей нужно? Ведь это запрещено — связываться даже случайно с Красной Страной. Давайте прислушаемся, вот ей кто-то отвечает. Она говорит…

Но мы с читателем, безусловно, не дали бы возможности постороннему слушателю, тем более — радиотехнику, — слушать дальше разговор Мадлен с далекой Красной Страной. Кто знает, может этот техник передаст об этом в лагере Бирза и Говерса. А нам этого совсем не хотелось бы, потому что, безусловно, все наши симпатии принадлежат другому лагерю — рабочим Нью-Харриса, упорно борющихся против капитала. Не так ли?..

СТРАННЫЕ ШТРЕЙКБРЕХЕРЫ

Помрачнело утро. Ежеминутно может начаться дождь. У заводских ворот — шеренга полицейских, пристально охраняют завод от забастовщиков. Впрочем, заводские ворота охраняют не только полицейские. Недалеко от них стоит ещё большая шеренга рабочих, тоже охраняют заводские ворота. Но они охраняют завод от штрейкбрехеров. Рабочие не пропускают ни одного из них, хоть штрейкбрехеры и имеют специальные справки от желтой профсоюзной организации, которые подтверждают их «доброе намерение».

Рабочие сначала смеются, а затем слышится:

— Продажные души, забастовку сорвать хотите?.. Такое ваше доброе намерение? А ну, поворачивайте назад! И скорее, а то у нас руки-то чешутся…

Умный штрейкбрехер хорошо понимает такие намеки. Быстро разворачивается и спешит назад, не желая попробовать на своей спине тяжелых рабочих кулаков. Однако, некоторые из штрейкбрехеров пытаются пройти и спорят с забастовочными патрулями. Тогда им приходится не сладко. Рабочие хоть и помнят приказ забастовочного комитета «избегать столкновений и драк», — но трудно сдержать себя, когда видишь такого мерзкого человека, который хочет заработать на нищете забастовщиков!..

Тогда в воздухе раздаются ругательства, кто то кричит, кто-то бежит назад от завода, проклиная забастовку и рабочие патрули. Полицейские у ворот слышат это, но не вмешиваются: им пока запрещено вмешиваться в столкновения между рабочими, если такие схватки, конечно, не касаются непосредственно полиции.

Очевидно, Бирз ещё не сказал последнего слова. Он что-то ждет. Он хорошо видит, что забастовочный комитет не выполнил его предложений, — забастовка не прекращается. Однако, Бирз также не осуществляет и своих угроз. Тим сказал, что здесь что-то неладное: неужели Бирзу повезло окончательно наладить дело с роботами, что он бросил угрожать рабочим?..

Опять схватка между рабочими и очередными штрейкбрехерами, пытающимися пройти к воротам. Их двое: мужчина и женщина. У мужчины, пожалуй, болят зубы, его щека перевязана. Женщина тоже какая-то неуклюжая, тощая и грязная. Даже ее родственники не могли бы узнать под этой грязью свою мать или сестру.

Штрейкбрехеры пытаются пройти. Им кричат:

— Назад! Назад! Ты, чертов сын, не лезь, последние зубы выбьем!.. Удивительно, но оба штрейкбрехера все же прорвались. Они стремительно под громкие крики толпы подбежали к полицейским — и тут только почувствовали, что избавились от опасности.

— Ваши документы? — Сухо обратился к ним полицейский.

— Вот, пожалуйста, — вздыхая и поправляя повязку на лице, ответил человек, — всё в порядке. Меня и жену направляет сюда профсоюзная организация — убирать помещения, мыть окна и тому подобное. Ну и проклятые патрули, чуть не побили. И чего вы не помогаете?

— Проходите! — Вместо ответа приказал полицейский. И когда штрейкбрехеры прошли дальше, он строго сказал другим полицейским: — Не люблю я этих гадов-штрейкбрехеров. Конечно, я выполняю свои обязанности. Но, как вспомню, что они предают своих же братьев — с души воротит. Честное слово!..

Между тем штрейкбрехеры были уже далеко. Они шли рядом, молча. Пришли в цех. Разыскали смотрителя. Тот подозрительно посмотрел на них:

— Как вам удалось пройти?

— Ой, и не говорите! — Громко вскрикнул человек. — Едва костей не переломали. Женщина вот до