– Славная победа, господин полковник! Вот ведь, право же, славная! – словно ребенок, радовался корнет. Впрочем, он и был ребенок – пятнадцать лет… Однако же по тем временам – все же уже взрослый. Ратник. Воин. Гусар. И – лихой партизан, вот уж этого у Коленьки не отнимешь, недаром Денис Васильевич представил его к награде первым же, отправленным самому Кутузову рапортом. Что и говорить – гусар гусаров, партизан. Вот еще бы усы поскорей выросли…

С командованием была налажена постоянная двусторонняя связь, с коей доставили и рескрипт о присвоении Давыдову звания полковника, и благодарственное письмо от генерала Коновницына, дежурного генерала генерального штаба. В сием письме генерал благодарил партизан за проведенные ими действия, не только от себя лично, но и от имени главнокомандующего, Михаила Илларионовича Кутузова.

«Партия» лихого гусара быстро пополнялась людьми, в основном – бывшими пленниками, освобождаемыми во время рейдов – «поиска». Эти изможденные люди всей душой ненавидели врагов и стремились остаться в отряде. Давыдов не противился, правда вот, пришлось одеть напросившуюся «пехоту» в трофейные французские мундиры, правда, фуражки старались нацепить свои – уж если не армейские, то хотя бы какие-то статские картузы.

Утром пришла весть о еще одном обозе, большом и довольно хорошо охраняемом. Весть сию принес невзрачный парень в темно-зеленой охотничьей куртке – помещичий сын, недоросль, ополченец из отряда отставного капитана Бельского.

– Обоз, говоришь? – Денис Васильевич задумчиво раскуривал трубку. – Большой?

– Большой, господин полковник, – тряхнув белобрысою челкой, уверенно закивал ополченец. – Дюжины три фургонов! Идет к Москве. Значит – амуниция, боеприпасы, фураж и все такое.

– Соображаешь! – партизанский вождь одобрительно кивнул и выпустил из трубки густые клубы зеленого табачного дыма.

Покраснев от похвалы, недоросль гордо выпятил грудь и, спохватившись, поведал о «славной виктории» ополченцев:

– Фуражиров взяли, господин полковник! Вместе с возами. Они про тот обоз и поведали.

– Возы поведали? – пошутил Денис.

Парень растянул толстые губы в улыбке:

– Не, не возы. Фуражиры.

Упускать столь богатую добычу Давыдов, естественно, не собирался. Для быстрого натиска людей хватало, оставалось лишь одно – не медлить. Выстроив «партию», полковник кратко изложил задачу. Партизаны развеселились – порох с ружьями, продовольствие, фураж – худо ли? Тем более осень – теплая одежда бы не помешала, хотя бы французские шинели, крестьянских армяков на всех не хватало, тем более – на вновь прибывших.

– Мы ж тоже вам поможем, господин полковник! Вместе нападем, – сверкнув глазами, уверил недоросль – звали, его, кстати, Феденькой, и сей славный вьюнош приходился родным племянником командиру юхновского ополчения отставному капитану Бельскому.

Румяный поручик Дмитрий Бекетов, услыхав таковые слова, расхохотался:

– Уж с ополченцами-то нам никакой Бонапарт не страшен! Особенно – с господином Бельским.

Подгоняя своего конька серой «мышастой» масти, Феденька ехал в первых рядах и указывал дорогу.

– От юхновского тракта налево… Вот тут… Дальше все прямо – во-он до тех елок. А там уж увидим.

Узкая песчаная дорожка, взбираясь на пологий холм, скрывалась в ельнике, за которым открывалась лощина, полная красно-желтых кленов и усыпанных кроваво-алыми гроздьями рябин. Лощиной этой как раз и тянулась старая Смоленская дорога, ведущая к оставленной неприятелю Москве.

Над дорогой клубилась серовато-желтая пыль, поднятая копытами коней и колесами провиантских фургонов. Обоз!

Вытащив зрительную трубу, Давыдов приложил окуляр к правому глазу, с ходу насчитав около тридцати возов. Арьергард прикрывала пехота, впереди же, в авангарде, виднелись желтые гусарские мундиры…

– В желтом у нас кто? – скосил глаза полковник.

Поручик Бекетов подкрутил усы:

– Должно быть, гусары генерала Жакино. В составе армий Мюрата. Верно, подкрепление. Рубаки лихие! Впрочем, как и их славный маршал.

– Да, Мюрат – известный храбрец, – покивал Денис. – Истинный рыцарь.

– А в арьергарде – поляки, – навострил глаза юный корнет Коленька Розонтов.

Бекетов ухмыльнулся:

– С чего ты взял, что поляки, о, мой юный друг?

– Так по мундирам видно, – уверенно покивал корнет. – Темно-синее сукно, красные эполеты, угловатые кивера. Точно – поляки. Вислинский или Северный легион. Я их еще из-под Смоленска помню.

– Жолнежи, значит, – полковник холодно прищурился и посмотрел вдаль. – Эти тоже до последнего драться будут. Ладно! Что время зря терять? Вперед, братцы! Вперед.

Быстро спустившись с холма, партизанская армия растеклась по лощине, с ходу забирая обоз в клещи. Казаки и подоспевшая пехота атаковали арьергард, гусар же Денис бросил на французскую конницу в желтых мундирах. Грянули выстрелы, один за другим плыли над дорогой облачка порохового дыма.

Всадники помчались галопом. Ударил по лицам ветер. Разрядив на ходу пистолеты, Денис выхватил саблю – желтые гусары генерала Жакино уже оказались рядом, вот! Уже видны были их злые глаза, скалящиеся лошадиные морды… А вот и зазвенели сабли! Враги сшиблись, сошлись, завязалась лихая рубка.

Давыдов от плеча рубанул одного, другого… сам подставил клинок под удар. Кто-то совсем рядом выпалил из пистолета. Пуля просвистела над левым виском, кто-то вскрикнул… Бекетов? Корнет? Нет, те дрались отчаянно чуть в стороне.

Снова удар. Такой силы и ярости, что из клинков высеклись искры! Широкогрудый француз в желтом доломане орудовал саблей, словно профессиональный бретер – охотник до дуэлей. Впрочем, и Денис Васильевич был не лыком шит… Удар сыпался за ударом, в ушах звенело, будто на колокольне в благовест! Снова ударил выстрел. Ахнуло совсем рядом, противно чмокнула пуля, и полковник почувствовал, как падает, заваливаясь на бок, его боевой конь.

Убили, убили лошадушку, супостаты… или ранили, бог весть… Проворно выпрыгнув из седла, Давыдов подставил саблю… Торжествуя, вражина поднял коня на дыбы, занес над головой саблю для последнего, страшного, удара, коими обычно разрубают человека пополам – от плеча до пояса. Сверкнул на солнце клинок, крыльями взметнулся за плечами француза желтый ментик…

Давыдов не ждал удара, отпрыгнул, метнулся в сторону. Где-то рядом вновь грянул выстрел. Враг схватился за грудь, зашатался в седле… Выпав из враз ослабевшей руки, повисла на темляке сабля.

Готов!

Денис обернулся, поискал глазами спасителя. Какой-то мальчишка в синем двубортном сюртуке и узких французских панталонах, заправленных в невысокие сапоги, подскочил к нему с пистолетом в руке. Сверкнул синими глазами:

– Где ж ваша лошадь, полковник?

– Софья! – узнав, ахнул гусар. – Вы… как здесь?