— Я задом выеду. Я… прямо сейчас.

— Вот и хорошо. Тебе же не нужны проблемы?

Через полминуты седан уже дико газовал, лихо выезжая задом из узкого проезда.

Потом Суровый спрятал пистолет и повернулся ко мне лицом:

— Далеко бежать собралась, красотка?

Низкий хриплый голос мгновенно парализовал меня.

— Хотела сбежать и спрятаться? Но от меня не спрячешься. Будешь рожать.

— Я не хочу. Не хочу этого… ребёнка!

— Плевать. Аборт отменяется. Даже на уровне твоих глупых мечтаний. Будешь рожать. В машину!

Паника заставила моё тело дрожать.

Кто-то вышел из соседнего подъезда и мгновенно испуганно юркнул обратно.

Никто не хотел вмешиваться в противостояние между мной и мужчиной, от которого пахло порохом и гарью.

Я едва дышала от страха, но всё же сказала:

— С вами?! Ни за что не поеду! Я не буду выполнять ваши приказы!

— Поедешь, как миленькая. Родишь моего ребёнка. Взамен устрою тебе роскошную жизнь и избавлю от всех проблем.

— Я не хочу…

Последняя попытка вырваться окончилась ничем. Он оторвал меня от земли и запихнул в свою машину, залез следом и сжал запястье, словно в тиски.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Будешь делать как я скажу. Или пожалеешь…

Я попыталась сбросить его пальцы, но не получилось.

Мужчина лишь крепче сжал их, приковывая к кожаному сиденью роскошного автомобиля.

Он действовал так, словно имел какое-то право держать меня, как вещь из своей коллекции.

Я начала задыхаться и паниковать.

— Не дёргайся, — осадил меня мужчина.

Холод в его голосе был по-настоящему ледяным и пробежался по коже мурашками.

— Не заставляй меня бегать, Настя. Я очень сильно не люблю, когда меня отрывают от важных встреч. Очень сильно.

Он переместил ладонь на моё плечо, захват его пальцев стал тяжелее и увереннее.

Второй рукой Суровый захватил моё лицо и вынудил посмотреть на себя.

— Я решил, что ты родишь моего ребёнка. Так и будет, Анастасия Смирнова. И только от тебя зависит, как это будет происходить. Я могу обеспечить тебе сытую, красивую и беспроблемную жизнь. Ты сможешь пользоваться преимуществами обеспеченной жизни, ощутив в полной мере, насколько приятно быть на ступеньку выше всех остальных нищебродов. От тебя я требую только одно — соблюдать все предписания врачей и выносить младенца. После родов ты получишь очень солидное вознаграждение и сможешь жить припеваючи. Или…

Он сделал вескую паузу и посмотрел в мои глаза, проникая взглядом в самую душу, рождая необъяснимое волнение и трепет, который не ощущала прежде.

Мне захотелось отдаться от мужчины, увеличить дистанцию между нами и улизнуть из-под его контроля.

Но он не позволил.

Его пальцы усилили захват.

Я заглянула в глаза Сурового, окончательно потерявшись в их глубине и яростных эмоциях.

У Сурового были пронзительные глаза, несмотря на их темноту, я всей кожей ощущала, куда именно он смотрел и как медленно он очерчивал жаркие дорожки на моём лице.

Он смотрел на меня, а я в ответ была вынуждена смотреть в лицо этого зрелого, взрослого мужчины, очень опасного и вместе с тем красивого.

Я едва не задыхалась от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко.

Он словно раздевал меня взглядом, но смотрел глубже и пристальнее чем если бы просто сорвал одежду и снова взял меня.

Суровый видел меня насквозь.

Под его взглядом, тёмным, умудрённым опытом, я казалась себе совсем девчонкой, глупышкой.

Почему я решила, что смогу обмануть такого человека, как он?!

Мой жест был продиктован отчаянием и страхом.

Только так я могла оправдать своё поведение.

Но Суровому не было дела до моего лепета и жалких оправданий.

Он хотел получить ребёнка, зачатого месяц назад.

Больше его ничто не интересовало: в особенности мои мысли чувства по этому поводу. Для него словно не существовало моего мнения.

Наверное, именно так и было в мире этого жестокого мужчину, которого прозвали «Суровый».

— Мне страшно, — выдохнула я.

Он отпустил меня, но не отодвинулся. Суровый продолжал буравить меня тёмным взглядом, произнося по слогам:

— Расслабься. Стрессы вредят беременности. Мне нужен только ребенок. Как баба, ты меня не интересуешь.

Почему-то меня задели его слова. Я оскорблённо посмотрела на мужчину, произнеся едва слышно:

— Если бы мне что-то не подсыпали, я бы тоже… никогда на такого, как вы, никогда не посмотрела.

В ответ он хрипло рассмеялся и воздуха в салоне автомобиля стало вполовину меньше.

— Тот день был очень плохим. Я бы и на корову залез… От голода.

Мы обменялись взаимной неприязнью, я предпочла перевести взгляд в окно.

Как раз в этот момент из подъезда вышел Заур. Он неторопливо подошёл к машине и открыл багажник, опустив туда небольшой предмет.

Я узнала одну из своих спортивных сумок.

Водитель занял место за рулём и отчитался перед Суровым:

— Я собрал документы и кое-что из одежды. На первые сутки должно хватить. Алкаша упаковал. Он прикован у батареи. Через минут десять подъедут наши ребята, отправят мужика в каталажку и сменят все дверные замки.

— Отлично. Теперь поехали. И на этот раз постарайся не упустить девчонку. А ты… — обратился ко мне. — Не пытайся бежать. Если не хочешь провести всю беременность запертой в одной комнате.

Я с ужасом посмотрела на Сурового. Он кивнул.

— Я не шучу. Итак, что ты выбираешь? Будешь рыпаться и собирать на пятую точку проблемы? Или станешь пай-девочкой со всеми вытекающими поощрениями твоего хорошего поведения.

Он не оставил мне выбора.