— Подожди, ты про первый класс что-то говорил? Хочешь сказать, что знаешь Вику со школы? — Какая же милая у нее улыбка, ну точно феечка, крылья бы раздобыть и ушки остроконечные. Стоп! А у фей уши длинные? Или нет… — Но почему она мне ничего не сказала?

— Ну, во-первых, мне очень льстит, что вы обо мне говорили, а во-вторых, она об этом никому, кроме мужа, не сказала. Зачем это кому-то знать?

— А как так получилось? — Она обвела взглядом заставу, не закончив предложение, но я её понял.

— Совпадение. А как так получилось у тебя? — Этот вопрос не давал мне покоя уже который день.

— С папой поругалась.

— И все? — не поверил я ей. Это же насколько надо поругаться, чтобы родной отец отправил дочь в тайгу. — Стой, а он точно родной? Не отчим? — продолжал допытываться я.

— Просто он очень сильно разозлился, а я, знаешь, не стала плясать под его дудку, и в итоге он решил, что меня надо проучить. Я думаю, что он планировал оставить меня в Кастрюлино, какой-никакой, но город. Но я опять с ним поругалась и уехала из Москвы раньше времени.

— Ага, на две недели раньше, — кивнул я, — суровый у тебя отец. Ну ничего, думаю, через месяцок он отойдет и выпишет тебя обратно.

— Я тебе что, посылка, чтобы меня выписывали?

— Ты феечка, — хохотнул и получил по плечу. А удар-то у нее что надо. — Занималась чем-то?

— Физкультурой, — огрызнулась девушка, — теперь твоя очередь. Почему ты здесь?

— Дед засунул. — Я ненавидел эту тему, но она права: откровенность за откровенность. — Да не делай вид, что Вика тебе ничего не рассказала. Не всем же быть генеральскими дочками, кому-то и генеральским внуком очень даже неплохо живется.

— А почему засунул?

— Лез туда, куда не надо. Ты не замерзла? Пойдем, провожу тебя.

Я не хотел не то что разговаривать, я даже думать на эту тему не хотел. С одной стороны, я понимал и отца, и деда: наверное, сам бы поступил так же, будь у меня свой отпрыск. Но от этого не становилось легче. У отца проблемы в городе, а я отсиживаюсь здесь и сделать ничего не могу, если только в самоволку уйти. Но этого мне никогда не простит дед. Так же как и не простит того, если я уйду из армии. Для него это дело жизни, смысл жизни.

Двадцать пять лет назад он попал в больницу, после того как узнал, что мой отец бросил армию и подался в бизнесмены. Но тогда были девяностые, и все крутились как могли. Отца он все-таки простил: кто не хочет лучшей жизни для себя и своей семьи? Сейчас же служить престижно и материально выгодно, а потому дед меня не поймет. Да я и сам любил свою работу, а служба на заставе, как ни странно, мне нравилась, было здесь что-то необъяснимое и притягательное. Лес, тишина, свежий воздух, охота.

За принцессой захлопнулась дверь, а я еще раз задумался о том, когда же генерал Ворон затребует дочь обратно, ведь не мог же он отправить её сюда насовсем…

Сон ко мне не приходил довольно долго, я ворочался с боку на бок, размышляя о том, в какие последствия может вылиться пребывание на нашей заставе феечки Ворон. Она не так уж и глупа, какой кажется на первый взгляд. Главное, чтобы не выпендривалась и не пыталась служить по уставу, иначе мы с ней не сработаемся. Хотя наладить общение с ней очень хотелось, только в совершенно другой плоскости.

Я почти уснул, когда услышал хлопок подъездной двери. Ну что за несносная девчонка? Быстро встал, накинул олимпийку и вышел на улицу.

— Ты давно не получала, да?

— Ой, не начинай, — отмахнулась от меня Виктория. — Тоже мне папочка нашелся, пойдем лучше в беседку, а то здесь и не поговоришь. — она кивнула в сторону Настиного окна.

Да, слышимость здесь прекрасная. Старые деревянные рамы пропускают не только холод, но и звук.

— А комары тебя не смущают, нет?

— Я их дымом отпугну, товарищ начальник. — Одноклассница показала неприличный жест и пошла в беседку.

— Язва, — бросил ей вслед и поплелся за ней. Сев на лавочку, наконец-то поинтересовался: — Что думаешь?

— Да нормальная девчонка. Ухоженная такая вся, красивая, короной об косяк вроде не бьется.

— Вика, ты хоть в мою сторону не дыми, я лучше донором для комаров стану, — попытался отмахнуть дым, но, увы, безуспешно. — Это же отвратительно, я бы на месте твоего мужа хорошенько тебя отлупил. Он же сам не курит. Не понимаю его.

— Ага, — хохотнула девушка, — не курит, не пьет и спортом занимается. А я курю, пью и, о боже, — она округлила в испуге глаза, — ненавижу физкультуру и все, что с ней связано. Кстати, он не знает. До сих пор не вычислил меня.

— В смысле? Ты сейчас серьезно? Вик, ну не будь дурой, вы спите в одной кровати, и хочешь сказать, что он не почувствовал, как от тебя несет пепельницей?

То ли я недооценил Вику, то ли переоценил её мужа. Устроился поудобнее и закинул капюшон на голову. Это называется «уши мерзнут».

— Ой, все, не будь нудным, Калинин. В школе ты был проще. — Вика затушила сигарету и спрятала бычок обратно в упаковку. — Не смотри так, — возмутилась девушка, — я что, по-твоему, совсем дура — такое палево оставлять. Просто у меня стресс.

Я приобнял подругу, притянув её к себе поближе. Вика, не сопротивляясь, положила голову мне на плечо и тихо всхлипнула. Потом несколько раз шмыгнула носом, и тогда я решил, что уже можно…

— Что случилось?

— Ром, да что у нас может случиться? Ничего. Опять ничего. Я так устала… безумно просто.

— Ну, давай только не плачь, — щелкнул свободной рукой её по носу, — Вика, я скажу, наверное, глупость, но, возможно, сейчас не время? А? Ну какие могут быть дети, пока вы здесь, на заставе, да здесь даже беременным жить страшно. Не дай бог что случится — до больницы не доедешь.

— Ну Рассохина-то живет, — тихо ответила Виктория и тут же икнула.

— Ви-и-ик…

— Да поняла я. Поняла. Хвост пистолетом и живем дальше. Все будет.

— Да, все обязательно будет. А вот если и дальше станешь курить, то я в этом совсем не уверен, — попытался пошутить, но как-то неудачно.

— На, — она засунула пачку мне в карман, — на хранение тебе сдаю.

— А если я их в унитаз спущу?

— Ты не посмеешь. — Она отодвинулась и, скинув мой капюшон, потрепала меня за волосы. — А вообще, ты же знаешь? — Девушка обворожительно улыбнулась.

— Конечно, знаю, я твоя первая любовь. — Усмехнулся этому факту. — Пойдем уже, любвеобильная ты моя.

Встал и протянул руку девушке.

— О-о-о, кажется, я сейчас буду получать, — делано протянул я.

Из подъезда вышел Викин муж.

— Если что — курил ты! Бли-и-ин, как же вовремя я отдала тебе сигареты, — прошептала она мне на ухо, обдав мятным дыханием, и побежала в сторону мужа.