Я назвал ей свое имя, думая только о том, как бы ее остановить. Она вспоминала вещи, о которых рассказывал ей Язаки. Я протянул ей меню и пояснил, что собой представляют некоторые блюда. Лангуста здесь готовят бесподобно, можно заказать целый набор: закуска, суп, второе блюдо — все из лангуста… она не слушала меня. Глаза ее наполнились слезами.

— Вы же гид, разве нет? Когда приедет учитель? Я не хотела лететь одна, мне не нравилось, что учитель приедет только через три дня, он всегда смеялся надо мной: «У тебя ведь хорошо получается сопротивляться одиночеству, не правда ли?», а я ответила ему, что ненавижу это; позвоните учителю, ну пожалуйста.

Слезы дрожали в уголках ее глаз, а она все говорила и говорила, чтобы сдержаться и не разрыдаться.

— Не передавайте ему, что я вам тут наговорила, просто скажите, что вы считаете, что ему лучше приехать побыстрей.

— Я не знаю номера господина Язаки.

— Как же так?

Я стал врать что-то вроде того, что его телефон изменился. Дело было не в том, доверяет она мне или нет. Для нее я был гидом, нанятым Язаки. Она не понимала, что прилетела на Кубу по своей воле. Она считала, что Язаки попросил ее прилететь сюда.

— Я сама не знаю его номера — что же теперь мне делать?

— Я мог бы позвонить Кейко Катаоке.

При звуке этого имени Рейко напряглась и глаза нехорошо заблестели, но в конце концов она согласилась с моим предложением.

Она съедала все, что подавали: закуску, суп, второе и десерт, и запивала еду чилийским вином. Такой ресторан, переоборудованный из бывшей бальной залы резиденции Дюпона де Немура, весьма символичен для Кубы, во всех смыслах этого слова. С одной стороны, это говорит о гибкости и стойкости кубинцев, которые, чтобы выжить, стараются извлечь выгоду из всего. Только страна, победившая в борьбе за свободу, может позволить себе безнаказанно реквизировать собственность одной из могущественнейших мировых компаний, чтобы затем превратить ее в ресторан по той лишь причине, что собственность эта находится в туристической зоне. С другой стороны, с первого взгляда видно, что обслуживающий персонал здесь далеко не на высоте. Они научились носить фрак, но их знания в области вин оставляют желать лучшего. На Кубе нет никакого учебного заведения, где готовили бы таких специалистов, нет и денег, чтобы отправлять молодежь учиться во Францию. В иных сферах, например в области медицины или технических наук, уровень образования достаточно высок, и студенты из стран Центральной и Южной Америки приезжают сюда повышать свою квалификацию, но правительство совершенно не занимается подготовкой официантов. Хотя нет ничего удивительного, что в стране, постоянно испытывающей острую нехватку энергоресурсов, никто не озаботился составлением более или менее приличной карты вин.

Все остальные посетители ресторана были тоже иностранцами. Испанцы, немцы, итальянцы, канадцы, мексиканцы, венесуэльцы, колумбийцы и американцы, которые, будучи на Кубе проездом, решили посетить Варадеро только по той причине, что здесь недорого. Их влекла сюда не местная экзотика. Единственно, чем они руководствовались в своем выборе, так это вопросом дешевизны. Столы и стулья, причудливые арабески на стенах, мраморные плиты пола, светильники из кованого железа — но посетители в футболках и джинсах. Некоторые в сандалиях, кто-то надел шорты. Один испанец был в пиджаке, но, как оказалось, ужасного покроя и с короткими рукавами. В довершение того, на его голове красовался парик, о котором хозяин не забывал ни на секунду.

Про кухню ничего не скажу, но вроде бы готовили там неплохо. Вообще в Варадеро имеется огромное количество несравненно лучших ресторанов, где готовят рыбу и морских раков. Но и здесь все-таки еда была ничего. На закуску подавали морской коктейль «Лангостин», что означает крупная креветка. Суп с раковыми шейками, на второе — целый жареный лангуст; в качестве десерта мы заказали горячие хлебцы с молочной начинкой. Рейко съела все подчистую, не выказывая даже, нравится ей блюдо или нет. Впрочем, порции были очень большими: лангуста в панцире я до конца не осилил. Рейко, должно быть, была весьма голодной, но она не позволяла себе набрасываться на пищу. Я заметил, что вилку и нож она держала правильно, время от времени подносила салфетку к губам, и это выходило у нее очень изящно. Короче, она единственная гармонировала с интерьером этого ресторана. Постепенно она привыкла ко мне, недоверие ее ослабело, и она больше не задавала вопросов о том, кто я есть на самом деле.

После того как я предложил позвонить Кейко Катаоке, она некоторое время сидела молча. Потом, разрезая ножом белую мякоть лангуста, она спросила:

— Скажите, господин Накамура больше не живет на Кубе? Лангуста сильно недожарили и ничем не приправили. Не хватало дольки лимона, а самого лангуста неплохо было бы погрузить на какое-то время в расплавленное масло. Но Рейко этого не заметила. У лангуста такой величины при жарке мясо становится сухим, и просто так, без ничего, есть его невозможно. Я обильно полил его соусом с маслом, который дополнил солью и перцем. Глядя на Рейко, я думал, что питалась она, наверное, крайне нерегулярно. К тому же она была болезненно худа. Она ела точно так же, как и говорила: у меня пустой желудок и я ем, потому что должна есть. Смотреть на нее было больно. Я спрашивал себя: а ну как действительно этот самый Язаки превратил ее в свою секс-рабыню? Или, вернее, могла ли такая женщина превратиться в наложницу человека, обладавшего властью; а может быть, наоборот, нужно было бы побывать в сексуальном рабстве, чтобы стать такой, как она сейчас?

— А кто такой Накамура?

— Он жил в Гаване… а может, вы и есть Накамура? Вы на самом деле Накамура, только притворяетесь, что не понимаете меня. Я не очень хорошо помню его. А вы, случайно, не перкуссионист?

— Нет. Мне нравится кубинская музыка, но сам я не музыкант.

— Но тем не менее это не может помешать вам быть Накамурой, я ведь сама не видела, как он играет, учитель встретил его однажды, прогуливаясь в Матансасе, где, кстати, родились фестивали румбы, и перебросился с ним словечком. Вы представляете, даже в Гаване трудно встретить японца, а встретить японца в Матансасе это, доложу я вам… Поэтому-то учитель и заговорил с ним, но я не слишком хорошо знала тогда учителя, в то время с ним была Кейко Катаока, и я не знаю на самом деле, зачем вы прогуливались тогда в Матансасе?

— Я?

— Ну да, вы.

— Да в то время меня вообще не было на Кубе. И зовут меня не Накамура.

— Вы знаете, что такое румба?

— Естественно.

— Я не имею в виду такую ересь, как «Кафе Румба» или «Румба Майами-Бич», я говорю о настоящей румбе, а не о конге.

— Я понял.

— В Штатах люди типа Хавьера Кугата изобрели понятие «кубинская румба», но оно ни в коем случае не соответствует истинному, за исключением названия; Хавьер Кугат называет ее «кубинской», потому что это звучит экзотично, об этом необходимо знать, понимаете?

— Да, я уже слышал об этом.