разговоры. Потому что в Кармидер, конечно, её никогда не отпустят – нечего и спрашивать.

«Но, может, он сможет приезжать хоть иногда?» – мелькнула в душе слабая надежда.

Лея долго не решалась задать этот вопрос – Ней, к тому же, был занят оживлённым разговором с коллегами. Ей было странно видеть его таким; в её памяти хранился образ застенчивого мальчишки, не уверенного в себе и своих силах. И, хотя Ней внешне почти не изменился и выглядел всё тем же мальчишкой, он теперь совсем иначе держал себя. В нём чувствовалась уверенность человека, который нашёл своё дело, отдаёт ему все свои душевные силы и чувствует себя полностью довольным своей жизнью. В развороте его худых плеч чувствовалось достоинство, а гладковыбритое лицо выражало спокойную уверенность.

Он свободно, но без расхлябанности жестикулировал, говорил живо, но не лихорадочно, улыбался открыто, но сдержанно.

Он вызывал восхищение; он стал человеком, который сам создал своё имя и добился признания – а она… она была всего лишь скучной принцессой. Которая ничего толком не умела и ни к чему особо не стремилась.

Вовлекаясь в его жизнь через разговор с ним, она сама начинала чувствовать себя частью этой жизни – и ей безумно нравилось это ощущение. Теперь же он уезжал… и она теряла это.

– Ней… – наконец, набралась она решимости и подошла к нему, когда он ненадолго остался один.

Он обернул к ней радостное и внимательное лицо.

– Скажи… – она смутилась, но потом всё же выдавила из себя вопрос, который её мучил: – Ты… ты будешь ещё приезжать к нам?

Он улыбнулся:

– Конечно! На летних каникулах у меня будет достаточно времени!

Она улыбнулась тоже; в сердце её радость соединилась с горечью и сожалением. До следующего лета ещё так долго! Целый бесконечный год!

Она хотела было сказать, что будет очень его ждать; но тут же ей вспомнилось, что она уже обещала его ждать – и не дождалась. Эта мысль ножом резанула ей по сердцу.

Потом она хотела было сказать, что будет писать ему – но тут же припомнила, чем заканчивались все её попытки написать ему раньше. Едва ли отец теперь будет более благосклонен к её желанию – а послать письмо так, чтобы её не засекла ни внутренняя, ни внешняя разведки…

Она много чего хотела сказать, но не сказала в итоге ничего.

Лицо её сделалось смурным и грустным, что от него не укрылось. Ему захотелось ободрить её:

– Я приду на твой день рождения, помнишь? – утешающе коснулся он её руки.

Она вздрогнула – на лекции она сняла перчатки, чтобы делать записи, и так и забыла их надеть, – и вцепилась в его руку раньше, чем успела осознать свой жест.

– Я буду ждать! – пылко заверила она, и вдруг, осознав и жест, и фразу, резко смешалась и отпустила его руку.

– До встречи! – ещё успел воскликнуть он ей вслед, когда она почти бегом направилась к выходу, пытаясь на ходу проглотить душившие её слёзы.

Он дёрнулся было за ней, но его отвлёк кто-то из коллег, и, когда он обернулся, её уже не было.

В слезах добравшись до своих покоев, Лея разрыдалась уже всерьёз, безудержно и болезненно.

Ей было жаль, что он уезжает, и она снова его теряет.

Ей было больно, что она не сдержала своего слова и забыла его, а он – он своё не забыл и сдержал, но не сказал ей и слова упрёка.

Ей было невыносимо понимать, что отношения между ними совершенно невозможны – и добро невозможна любовь! – она согласилась бы довольствоваться и хотя бы дружбой, но и того им не было отмеряно. Лишь редкие формальные встречи, каждая из которых может стать последней.

Ей было жалко той любви, что была у них в юности, и которую ей не удалось сберечь и сохранить.

Ей было обидно, что она принцесса – что у неё есть всё, чего бы могла желать молодая девушка! – но нет права выстраивать свою жизнь так, как этого хотелось бы ей.

Ей было завидно Нею – Нею, который был совсем свободен и волен творить со своей жизнью то, что пожелает, – и ведь творил! И его жизнь получалась такой красивой, яркой, интересной!.. В то время как её… что вообще было в её жизни, кроме парадной картинки под названием «младшая принцесса Райанци»?

В таком жалком состоянии её и обнаружила взволнованная Рия – фрейлины принцессы, заподозрив неладное, не осмелились ослушаться приказа оставить её в покое, но хотя бы попросили помощи у её подруги.

– Ого! – оценила Рия красные глаза принцессы, которая пыталась как-то привести себя в порядок, получив доклад о визите, но не преуспела. – Он точно просто старый друг? – тут же кинулась в атаку она.

Лея отказывалась ей давать какие-то комментарии по поводу личности своего университетского знакомого, поэтому Рия изнывала не только от беспокойства за подругу, но и от любопытства.

Личико Леи горестно скривилось.

У неё не было теперь сил держать внутри то, что так её мучило, поэтому она жалко призналась:

– Не совсем, – отчётливо понимая, что из неё сейчас всю душу вытрясут в поисках подробностей.

Но ей, возможно, как раз и хотелось, чтобы кто-нибудь уже вытряс всё это из её души – слишком долго она молчала о своих переживаниях даже внутри себя самой.

Рия не подвела.

Усадив принцессу на софу, она позвонила слугам – велела подать чай – села рядом и торжественно провозгласила:

– Рассказывай!

И Лея рассказала.

Как шесть лет назад Нея взяли к ним во дворец библиотекарем. Как они познакомились – она часто тогда забегала за книжками. Как он взялся объяснять ей непонятные места. Как разговоры их стали затягиваться и вышли далеко за пределы обсуждаемых книг.

Как, наконец, у них зародились друг к другу чувства – и как Ней пытался держаться от неё на расстоянии, потому что она была принцессой, но она не позволила ему этого сделать.

Как между ними завязались тайные отношения – и они даже стали целоваться…

– Как! – воскликнула на этом месте поражённая Рия. – Все наши, значит, спорят, кого снежная принцесса Лея почтит своим первым поцелуем, а холодная и неприступная принцесса, меж тем… – она рассмеялась. – Лея, так вот почему ты со всеми такой льдинкой была!..

– Будешь дразниться – ничего больше не расскажу, – надулась