Я жила в Арабелле уже столько дней и это почему-то виделось мне совершенно обычным существованием. Я оставила Валли там, куда больше не было дороги, и от чего-то не тревожилась об этом. Я слепо вторила словам Михаила и теперь собиралась идти туда, где царил душегуб Симон, и чувствовала, что туда и лежит моя дорога. И ни на минуту не забывала слова Мартина, с которыми он ушёл и сердце моё пело от мысли, что однажды я увижу его снова.

Моя душа была спокойна и умиротворена, как усыплённый колыбельной младенец. Но воспалённый, болеющий разум бил тревогу, не давал спать и теперь заставлял бежать, держась за голову, куда глаза глядят.

– Не понимаю, не понимаю, не понимаю, не понимаю, – повторяла я себе под нос.

– Не понимаешь чего именно? – вдруг послышался вкрадчивый высокий голос.

Я замерла на месте и оглянулась. По коже пробежал холод.

– Иванна, я могу тебе помочь? Сам знаю, не понимать, занятие не из приятных.

Голос звучал из темноты. Я не видела говорящего. Пытаясь успокоиться, я ещё несколько раз громко всхлипнула.

– Кто здесь?

Послышались шаги и из темноты ко мне вышел он – высокий, худой и черноволосый Джек. Я не сразу узнала место, куда мы с Элвисом приходили утром.

– Почему ты ходишь здесь ночью? Не спится? – спросил он, встав почти вплотную ко мне.

Я смущённо сделала широкий шаг назад.

– Может быть я вышла подышать воздухом. У вас тут тёплые ночи, и какие звездные. Одно удовольствие пройтись, – я деланно и крайне неестественно улыбнулась. Джек прищурился. В свете звёзд я вполне четко видела его угловатое лицо.

– Ну раз так, не посмею звать тебя к себе домой. Но у меня в саду есть место, откуда самым лучшим образом видны звёзды. Там они кажутся ярче и больше.

Он посмотрел наверх, затем поднял руку и помахал, будто бы видел кого-то там, наверху.

Мы сели в стоящие друг напротив друга твёрдые садовые кресла. Сад позади дома был огромным и при свете дня я, вероятно, разглядела бы там много необычного.

Я сидела, вжавшись в жёсткое сиденье, и не находила слов. Я была слишком растеряна, чтобы сформулировать хотя бы один вопрос из беспорядочного потока мыслей. Так что я молчала, а Джек продолжал говорить.

– Элвис сказал, ты необычная. Не знаю, с чего он это взял, но я, пожалуй, готов согласиться. Ты другая. Непохожа ни на кого из моих знакомых. В тебе так много смятения, ты сама с собой постоянно споришь. Я прав? Сама себя не знаешь. И всё вокруг тебе кажется неправильным.

– К чему ты это говоришь, Джек? – тихо спросила я.

– Я знаю, Иванна, – начал он, наклонившись в мою сторону, – ты боишься спросить о чём-то. Ты не спросишь Элвиса, тем более Оливера. Но ты можешь доверять мне.

– Джек, я не понимаю о чём ты, – я снисходительно улыбнулась.

– Не хочешь говорить, можем просто посидеть. Я же обещал звёзды. Вот, смотри.

Звездное небо на самом деле увлекало.

– Джек, – позвала я после долгого молчания, – расскажи мне, что ты знаешь про Мартина? Ты слышал о таком?

– Про Мартина? – Джек прокашлялся. – Ты сама откуда о нём узнала?

– Ну, – я задумалась, – я ведь знакома с Михаилом. Но он не рассказал многого. Я хочу знать больше.

– Злейшее создание, – начал он, не скрывая неприязни. – Я сам, к счастью, не встречал его. Сын Михаила. В детстве, как и его отец, был любим и тепло принят нашим народом. Мартин был настолько смел и умён, что Лев взял его в ученики. Он брал его за раскол, понимаешь? Никто прежде даже не просил Льва позволить такое. А тут! И он был хорош, как я слышал. И когда очередной раскол в Морис открылся, Лев и Мартин отправились туда вместе. Только вот вернулся Лев с Симоном. А Мартин остался на Земле, среди чужаков, а через полгода вернулся оттуда другим человеком. Его было не узнать. Началась война и он, стоя рядом с Симоном, требовал у Оливера и показать путь к Смерти, что, как ты понимаешь, было невозможно. Они призывали забыть нашего Создателя, отказаться от Бога, можешь представить? Наши люди не думали сдаваться. Следующие два года были самыми тёмными в истории. Мартин, Симон и их люди поклялись найти то, что хотели, чего бы им это не стоило. Так и случилось. Столько потерь и горя они принесли. Это всё, что я могу сказать о нём. Он впустил в наш мир тьму. Он и есть тьма. Он и есть война, он и есть смерть.

– Ты помнишь то время? – ещё тише спросила я.

– Я тогда был маленьким ребёнком. Так что почти не помню. Я всю жизнь жил в Майме, меня охраняли Элвис с Оливером, и Ева всегда была рядом. Поэтому на мне война почти не оставила следов. Но люди уходили постепенно, много лет. И это то, что я помню: как люди уходят и не возвращаются.

Я молчала. Я не верила. Я хотела громко смеяться в ответ на то, что говорил Джек о Мартине.

– Это безумие, – выдавила из себя я.

– Больше всего в жизни я люблю загадки, Иванна. Такие, над которыми нужно долго и напряжённо размышлять. Но ты слишком сложная. Я не могу тебя рассмотреть, разгадать, – сказал Джек.

– Я? В чём загадка?

– Для чего ты здесь? Какая твоя роль в Арабелле? Что ты здесь делаешь? Ты определённо недостающая часть пазла, но где твоё место?

– Пазл? О чем ты говоришь? – спросила я и, не дождавшись ответа, погрузилась в тревожный, холодный сон.

Теперь я хотела только одного: встретить Мартина лицом к лицу. Я должна была попасть за Красную реку. Туда и собирался Элвис, так что я была готова идти с ним.

К полудню на кухне Оливера и Элвиса собрались пятеро. Два немногословных, угрюмых и сосредоточенных брата, Джек, Ева и я.

– И что? Мы уйдём впятером, оставив Майму? – вкрадчиво спросила Ева, нарушив общее напряжённое молчание.

– Мы уходим, чтобы вернуться, – ответил Оливер. – Чтобы больше никто и никогда не боялся.

– Очевидно же, Оливер, – своим едким, высоким голосом заговорил Джек. – Мы можем никогда не вернуться. У нас даже плана нет. Симон прихлопнет нас, как назойливых мух.

Оливер гневно сжал челюсти и уставился на Джека, его состояние явно было пограничным. Элвис же ответил спокойно.

– Ты прав, Джек. Мы действуем иррационально, я бы даже сказал отчаянно. Но что нам остаётся? В конце концов, каждый делает выбор сам за себя. И надо сказать, у нас всё же осталось одно преимущество: наша вера.

Джек печально улыбнулся.

– Вера в Михаила ещё не залог выживания, с этим ты не поспоришь.

– Я говорю о вере в Бога, Джек.

Джек в ответ промолчал и опустил глаза.

– Я верю в то, что Он любит нас, несмотря на то, что люди предали его. И Он нужен нам в эти дни, как никогда. Мы помолимся ему у Чёрных Гор и, если мы достойны этого, он явится нам.