выходит из своей башни, садится в лодку и плывет к замку Камелот, облаченная в девственное «белоснежное» одеяние. но заклятье исполняется, и сэр Ланселот смотрит на её мертвое тело. по иронии судьбы он не понимает, насколько Леди с острова Шалот очарована им. Любовь мертвой Леди безответна – Ланселот просто говорит всем присутствующим:

«Её была прекрасна стать,

Господь, даруй же благодать

Ей, Леди из Шалота».

Теннисон был самым популярным поэтом эпохи королевы Виктории, можно сказать, всецело национальным поэтом. Лоуренс В. Маззено утверждает, что «ни один поэт никогда не был так тесно связан со своим временем, как Альфред Теннисон. Викторианцы были очарованы его поэзией. Он мог заставить их плакать… Он мог разжечь споры… И, прежде всего, он мог предложить читателям возможность надежды, возникающей из горя…» (Laurence W. Mazzeno. Alfred Tennyson: The Critical Legacy. New York: Camden House, 2004. P. 1).

Среди главных викторианских авторов Мэтью Арнольд уникален в том смысле, что репутация одинаково распространяется и на его поэзию, и его прозу; хотя поэзии была отдана только четверть его творческой жизни. Стихотворных произведений Арнольда намного меньше по объему, и они менее разнообразны по интересам и диапазону, чем у его двух более популярных современников, Теннисона и Браунинга. Но они отражают, в определенных направлениях, даже более точно, чем поэзия вышеупомянутых авторов, некоторые специфически значимые тенденции мысли XIX века. По своим интеллектуальным симпатиям и интересам Арнольд был гораздо ближе к Браунингу, чем к Теннисону. Как и Браунинг, Арнольд был в значительной степени человеком мира, хотя, в отличие от него, он старательно скрывал эту сторону своей поэзии.

Более всего Арнольд стремился к ясности, к классической красоте и правдивости слов и образов. Современная поэзия, считал Арнольд, чтобы хорошо отражать век, «может существовать только благодаря её содержанию: становясь полными краткими биографиями великих современников». Поэзия – это нечто большее, чем «Красота Китса, чем Правда и Красота Правды». Поэзия, по мнению Арнольда, источник моральной терапии для современников и заместитель слабеющей христианской веры. «У Поэзии – две задачи: одна, чтобы совершенствовать мысли и чувства; другая, чтобы возвышать разум музыкой слова, многочисленными намеками и возвышенным стилем».

Восприятие Арнольдом красоты и величия в искусстве переместилось от эстетического воздействия к воздействию моральному, которое влияет на поведение и характер человека. Поэзия Арнольда свидетельствует о том, что его автор отказывался идти на компромисс с духом своей эпохи, в гораздо большей степени, чем это справедливо для Теннисона или Браунинга. Анализируя сложное, больше интеллектуальное, чем чувственное творчество Мэтью Арнольда, профессор Е. Д. Джонсон («Диалог Разума с самим собой») отмечает: «Главные герои его стихотворений – неизменно одинокие и изолированные фигуры, чуждые их среде».

Арнольда нельзя назвать поэтом-лириком, хотя некоторые его стихотворения, как, например, стихотворение «Requiescat», достаточно музыкально, лирично, наполнено незабываемой грустью и медитативностью. Оно посвящено некоей женщине, чья смерть может скрывать жалобы и упреки в тоскливой и трудной жизни женщин XIX века в целом: может, она была одной из тех соблазнительных, умных и творческих женщин, у которых никогда не было, по словам Вирджинии Вульф, «собственного пристанища».

Интересны споры, касающиеся двух стихотворений Арнольда: «Одиночество: к Маргарите» и «К Маргарите: продолжение». Была ли французская девушка, в которую Арнольд влюбился в Швейцарии, реальной или воображаемой. В письме к Клафу от 29 сентября 1848 г. Арнольд писал, что «задержался однажды в гостинице «Бельвю» ради голубых глаз одной из её обитателей». Всё же можно предположить, что Маргарита была действительно реальна, как и были настоящими мучения влюблённого, который не мог отдаться этой страсти. Постоянное чувство одиночества, свойственное поэзии Арнольда, наполненное иллюзорным счастьем мужчин, которые «Мечтали, что сердца сольются //В одно, и с верой в эти дни // Сквозь одиночество пробьются» проявилось в одном из самых известных стихотворений Арнольда – «Одиночество. К Маргарите», а также в бескомпромиссных и парадоксальных строках: «Нас – миллионы одиноких» сопутствующего стихотворения («К Маргарите: продолжение»).

Нотки тоски, как и отчаяния, звучащие в этих произведениях с особенной силой, постепенно переходят от настойчивого поиска причин расставания в первом стихотворении, к более мелодичной и спокойной лирике второго. Но горечь расставания как никогда была сильнейшим чувством Арнольда:

Ошибся я! А может, знал,

Что всё случится очень скоро!

Душа – себе же трибунал,

И веры рушится опора.

Взлёт и паденье наших нег

Отвергла ты; – Прощай навек!

Классическая форма, которую приняло уныние Арнольда, заслуживает внимания. Он был назван самым классическим поэтом в английской литературе со времен Мильтона. Пропитанный духом эллинистического стоицизма, его стих был отполирован и прозрачен.

Другие поэты «викторианского полудня»

Аделаида Энн Проктер была любимым поэтом королевы Виктории. С раннего возраста проявляла она любовь к поэзии, нося с собой, будучи еще маленьким ребенком, «крошечный альбом…, в который её любимые отрывки были скопированы для неё рукой её матери, прежде чем она сама смогла их записать… как маленькая девочка носит куклу».

Первое опубликованное стихотворение Аделаиды Проктер – «Ангелы-служители» – появилось в 1843 г., но её поэтическая карьера была начата через 10 лет, когда она отправила свои стихотворения Чарльзу Диккенсу, другу своего отца (поэт Барри Корнуолл), для издания их под псевдонимом «Мэри Бервик»: «ради папы, а не ради них самих», как она отметила в предисловии к сборнику «Легенды и лирика» (1866). Диккенс даже и не знал, что «мисс Бервик» – это известная ему девушка: Аделаида Проктер. И только в своём восхитительном письме к мисс Проктер от 17 декабря 1854 г., Диккенс, мудро размышляя о жизни и личности воображаемой мисс Бервик, написал: «…ты доставила мне столько удовольствия и заставила меня пролить так много слез, что я могу думать о тебе сейчас только в связи с чувствительностью и изяществом твоих стихов».

Стихотворения мисс Проктер были очень популярны. Ковентри Патмор в автобиографическом фрагменте о ней (1877) заявил, что её поэзия превосходит по спросу любого другого живущего автора, кроме Теннисона. Именно к этим двум поэтам королева Виктория обратилась с письмом об утешении друга в 1872 г. Она процитировала фразу из «In Memoriam» и строку из «Ангела смерти» – «самого прекрасного стихотворения Ад. Проктер».

Первая серия легенд и историй Проктер была посвящена Матильде Хейс (1820–1897), которая в это время жила в «женском браке» с американской актрисой Шарлоттой Кушман и с которой Проктер тесно дружила. Джилл Грегори, преподаватель Университета Нотр-Дам в Лондоне, предполагает, что Проктер, возможно, была лесбиянкой и влюблена в Матильду Хейс, одного из членов Общества содействия трудоустройству женщин, хотя другие критики