– Он просто притопывал ногой.

– Наверное, отстукивал ритм. А что делал Демпси?

– К тому времени, когда он присоединился к нашей семье, эти поездки уже прекратились.

Новость о том, что у них есть сводный брат, стала для всех троих мальчиков потрясением.

Генри покачал головой, чтобы прогнать неприятные воспоминания.

– Давай поедим. Куда бы ты хотела пойти?

– Туда, где есть столики на открытом воздухе. Мы же сегодня туристы.

Он указал ей на «Ле Шевалье». Увитые плющом решетки создавали атмосферу уюта.

– Мне нравится.

– Как насчет гомбо?[2] Фиона хлопнула в ладоши:

– Отличная идея.

Генри обратил внимание на ее ногти. Лак на них частично облупился. Это было для нее нетипично. У нее всегда был идеальный маникюр.

Они сели за один из столиков в открытом дворике. К ним тут же подошла светловолосая официантка.

– Вам нравится Новый Орлеан? – произнесла она звонким голосом, положив перед каждым из них по папке с меню.

– О да. Мы оба просто влюбились в город, – ответила Фиона, которая, очевидно, получала удовольствие от того, что могла гулять по городу как обычная женщина, а не как жена известного спортсмена. Благодаря бейсболке и темным очкам его до сих пор никто не узнал.

– Это замечательно. Дайте мне знать, когда сделаете выбор.

– Мы хотим заказать гомбо, – улыбнулся Генри, вернув ей оба меню.

– Отличный выбор, – похвалила девушка, сделав запись в блокноте, после чего удалилась.

– Мне нравится, что нас принимают за обычных туристов. Что твои фанаты не выстраиваются в очередь, чтобы сфотографироваться с тобой, – сказала Фиона, заглядывая в пакеты с покупками.

– Вот видишь? Что я тебе говорил? Спокойная дружеская прогулка творит чудеса.

Кивнув, Фиона начала выкладывать сувениры на столик. Генри увидел фиолетовую фигурку шута, маску, украшенную перьями, футболку, которую они выбрали для него, бамбуковую разделочную доску в форме штата Луизиана, плюшевого аллигатора и голубое ожерелье из бисера.

– Вот она. – Фиона продемонстрировала ему куклу вуду. – Покупка дня.

– Ты истинная уроженка Нового Орлеана, – поддразнил ее Генри.

– Осторожнее, мистер, иначе вы подпадете под мое влияние, – озорно улыбнулась она, тряся в воздухе куклой.

– Да ты опасная женщина, – рассмеялся он, затем взял ожерелье. – Приподними волосы и повернись.

Фиона подчинилась, и он надел ей на шею ожерелье. Застегнув крошечный замочек, он провел кончиками пальцев по ее шее, наслаждаясь мягкостью ее кожи. Вдохнув аромат ее духов, он наклонился и коснулся губами ее шеи. Вместо того чтобы прижаться к нему, она резко отпрянула и обхватила себя руками.

Откинувшись на спинку стула, Генри наблюдал за ней, пытаясь понять, что с ней происходит.

– Почему ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался? Причина не может быть в шрамах. Я их видел, и ты знаешь, что они не имеют для меня значения.

– В тот раз, когда мы пытались заняться сексом, ты был другим. Это по-прежнему нас разделяет, – тихо ответила она.

– Разумеется, все было по-другому. Ты перенесла несколько операций.

Фиона принялась рассеянно сковыривать лак с одного ногтя кончиком другого.

– Мои раны давно затянулись, но ты продолжаешь обращаться со мной как с вазой из тонкого фарфора.

– Ты самая сильная женщина, которую я когда-либо знал. Ты приняла невероятно сложное решение, и я очень тобой горжусь.

– Спасибо.

Она, как обычно, отмахнулась от его комплимента. Ему необходимо убедить ее в том, что его слова не пустая болтовня.

– Я говорю правду.

– Я не чувствую себя сильной. Мой отец баловал меня и сдувал с меня пылинки, боясь, что я умру так же рано, как и моя мать. Я не хочу, чтобы меня воспринимали как изнеженную содержанку, которая все время ноет, потому что ее муж хочет ребенка, а она не может ему его родить, – заявила она, продолжая нервно ковырять лак на ногтях.

– Я понимаю, что ты отказалась от карьеры ради того, чтобы путешествовать вместе со мной. Ты спокойно могла бы целыми днями торчать в спа-центрах и салонах красоты, как большинство жен известных спортсменов. Вместо этого ты занимаешься благотворительными проектами и собираешь шести– и семизначные денежные суммы. Кроме того, во время путешествий ты организуешь досуг жен и детей моих товарищей по команде. Они тебе очень за это благодарны.

– Зачем ты мне все это говоришь? – В ее тоне слышалась подозрительность.

Генри тяжело вздохнул:

– Чтобы ты знала, что я замечаю, какая ты великодушная и как много работаешь. С тебя нужно брать пример.

– Тогда почему ты не можешь обращаться со мной как с сильной женщиной? Почему ты мне не веришь, когда я говорю, что я сильная?

Ее слова поставили Генри в тупик. Почему он способен прочитать малейшие нюансы сложной оборонительной тактики противника и вовремя предотвратить потенциальную угрозу для ворот, но не может найти ответ на вопрос своей жены? Может, он плохо разбирается в человеческих эмоциях? Может, ему недостает чуткости?

Он думал, что защищает ее, а не носится с ней, как с хрупким фарфоровым изделием.

Если бы он знал ответ на ее вопрос, вполне возможно, ему бы удалось спасти их брак.

Только Фиона открыла пассажирскую дверцу, как Генри уже оказался рядом и протянул ей руку. Она ступила на пол гаража, выпрямилась, и он потянул ее на себя. На мгновение они оказались так близко друг к другу, что его дыхание коснулось ее лица. Ее щеки вспыхнули, а внутри ее словно затрепетали крылышки сотен бабочек.

– Мне только нужно накрыть машину, – хрипло произнес Генри. Отпустив ее руку, он прошел в угол гаража и взял тканевое автомобильное покрывало. Он всегда ко всему относился бережно. Это была часть его натуры.

В окна проникали последние лучи вечернего солнца, наполняя помещение гаража мягким светом. Фиона любила осень. Ей нравились яркие краски природы и прохлада, приходящая на смену летней духоте. Сев на верстак, она, покачивая ногой, слушала, как деревья шелестят на ветру.

Осень – пора перемен. Время избавиться от старого груза так же, как деревья избавляются от листьев.

По ее спине пробежала дрожь. Ее брак с Генри стал таким же ненужным грузом, как осенний лист, – яркий, прекрасный, но недолговечный.

Вздохнув, она перевела взгляд на Генри, накрывающего автомобиль. Очки и бейсболку он снял, когда они подъехали к дому. Его волосы были слегка растрепаны, рукава футболки натягивались на мощных бицепсах. Он выглядел безумно сексуально и пока еще принадлежал ей.