Илья хмуро смотрел на сельмашевского начальника. Да, патроны нужны были позарез. От охоты на мутантов он отказываться не собирался. Пусть эта кочующая муранча и не даст ему пока высунуться из метро, но не навечно же она застряла в Ростове, в самом деле! А после ее ухода в город начнут возвращаться другие твари. Жабоголовые, «черные пилоты», «студенты», «вертолетчики», «китайцы», «ботаники»… Выкопаются из кладбищенской земли вурдалаки. Или появятся какие-нибудь новые мутанты, которые, конечно же, тоже виноваты в смерти Оленьки и Сергейки. Потому что если не виноваты они, в кого тогда стрелять? Как и чем тогда жить дальше?

— Орджоникидзевские тебе такого предложения не сделают, — продолжал уговаривать Инженер. — У них и без тебя хватает бойцов и стволов. А боеприпасов мало. И со жратвой — напряг. Если дело затянется, лишние рты им на фиг нужны не будут.

Илья отошел в темный угол, куда не попадал свет керосинки. Прислонился лбом к холодному бетону. Зажмурил глаза.

— Оставайся, Илюша, — шепнула из темноты Оленька. — Оставайся здесь. Ты нужен нам живым.

— Пап, я подожду, правда… — послышался голос Сергейки.

Жена и сын снова были с ним, где-то здесь, рядом. Так стоило ли рваться на Орджоникидзе?

— Ты ведь еще не нашел для меня ничего интересного, пап.

— Оставайся, Илюша…

— Ладно, — пробормотал Илья, обращаясь к родным.

— Так ты согласен, Колдун? — Инженер бесшумно подошел сзади. — Значит, по рукам?

Илья открыл глаза и повернулся. В одной руке начальник Сельмаша держал керосинку. Другую протягивал Илье.

Илья промедлил еще секунду, глядя на широкую сильную ладонь. Потом вяло, без энтузиазма ее пожал.

— Ну, вот и славно! — выдохнул Инженер. — Чувствуй себя как дома. И еще раз прошу, Колдун, не держи на меня зла, лады?

Илья ничего не ответил: Инженер повернулся к двери и гаркнул в голос:

— Бульба!

На пороге вновь нарисовался давешний усатый автоматчик.

— Принимай пополнение, — распорядился Инженер. — Устрой бойца где-нибудь.

* * *

Бульба (как выяснилось, и имя у усатого сельмашевца вполне соответствовало прозвищу — Тарас) провел Илью через станцию. В распоряжение гостя была предоставлена одноместная палатка на самом краю платформы возле орджоникидзевского туннеля.

Свет станционных костров едва-едва сюда попадал. Вокруг царил приятный полумрак. Было почти уютно. Как дома почти.

— Здесь пока поживешь. — Бульба кивнул на свернутый спальник перед палаткой.

Илья сел на спальник.

— Тут раньше наш сталкер жил, — зачем-то добавил усатый.

«Наверное, один из тех, кто погиб сегодня», — подумал Илья.

— Хороший был мужик…

Бульба словно добивался, чтобы Илья хорошенько проникся мыслью о том, чье место занимает. Это напрягало. Хотелось, чтобы усатый сельмашевец ушел поскорее. Хотелось побыть, наконец, одному.

Увы… Присев рядом на голый бетонный пол, Бульба принялся рассказывать о том, какого кореша потерял. Хотя никто его, вообще-то, душу изливать не просил. Илья вежливо кивал, лишь вполуха прислушиваясь к откровениям Бульбы и наблюдая за станцией.

Суета уже улеглась. Подготовка к осаде закончилась. Все, что можно было сделать, сельмашевцы сделали. Теперь оставалось только ждать неизвестно чего. И ему, Илье, придется ждать вместе с этими людьми, хочет он того или нет.

На самом деле не хотел. Ну, то есть совсем. Только теперь Илья по-настоящему осознал, насколько отвык от человеческого общества. А залезть в палатку, зарыться с головой в чужой спальник и поговорить в темноте с Оленькой и Сергейкой ему мешал бубнивший под ухом Бульба.

Илья вынужден был молча кивать. Он смотрел вокруг.

Станция Сельмаш не была похожа на другие станции ростовского метро. Конечно, здесь, как и везде, тоже имелось жилое пространство, уставленное палатками и отделенными друг от друга, как соты в улье, спальными местами, а вдоль стен высились многоярусные грибные плантации. Но при этом Сельмаш вызывал стойкую ассоциацию если не с полноценным заводским цехом, то, во всяком случае, с крупной мануфактурой.

Словно скелеты диковинных мутантов из полумрака выступали электрогенераторы и небольшие станки. Местные мастера притащили их в разобранном виде из расположенных неподалеку ростсельмашевских корпусов, а затем заново собрали и установили уже под землей.

Значительная часть станционного пространства и примыкающих к Сельмашу туннелей была завалена слесарным инструментом, деталями и заготовками, о конечном предназначении которых можно было только догадываться. Под стенами валялся металлический лом, который либо еще не пустили в переработку, либо не успели вынести на поверхность как отработанный мусор. Из огороженных стальными листами завалов торчали трубы, куски арматуры, массивные чушки, ржавые и не очень фрагменты машин и механизмов. Со стен свисали тросы, цепи и крючья. Под ногами валялись мотки проволоки, обрезки кабеля и пучки оголенных проводов.

Из хлама, который тщательно выбирали и стаскивали сюда местные сталкеры или который сельмашевцы скупали по дешевке у соседних станций, со временем появлялись весьма нужные в нехитром хозяйстве метрожителей предметы.

Высокотехнологичных вещей здесь, конечно, не производили. Но простенькую продукцию из разряда «дешево и сердито» подземный Сельмаш изготовлял быстро, недорого, а главное, довольно качественно. Здесь могли также починить или выточить заново почти любую деталь или запчасть, которую не удавалось отыскать на поверхности.

Накрылся ротор электрогенератора? Износились запоры гермоворот? Полетел станционный вентилятор, или возникли проблемы с очистительным фильтром? Не хватает дырчатых коробов для грибных плантаций? Совсем «убился» ствол, а на новое оружие пока не заработал? Всей ветке было известно: с такими проблемами — прямая дорога на Сельмаш.

В первые годы после Войны, кстати, именно сельмашевцы изваяли из подручных материалов несколько легких и удобных в эксплуатации дрезин и вагонеток, ставших впоследствии универсальным метротранспортом. Перекупленные по несколько раз одиночные рельсовые экипажи на ручной тяге и парные сцепки до сих пор исправно курсируют по красной ветке, хотя и принадлежат теперь разным станциям.

Разумеется, Сельмаш не бедствовал. Кроме мощной, по меркам метро, производственной базы сельмашевцы могли похвастаться и серьезной оборонительной системой. Созданной главным образом, благодаря все той же материально-технической базе и золотым рукам местных умельцев.

Узкие отверстия вентиляционных шахт были забраны снаружи такими частыми защитными слоями решеток и сеток, что до фильтров добиралась только радиоактивная пыль, которая благополучно в них и задерживалась.