– Большое вам спасибо! А то действительно – что вам тут оставаться, тем более как в семье посмотрят?

– В семье – нормально. – Полина улыбнулась, но как-то по-другому, и Виктор почувствовал в ее голосе горькую каплю грусти. – Я вообще-то одна с дочерью, уже давно, дочь взрослая, учится в Ленинграде в экономическом, уже определила себе будущего спутника жизни, так что дома скандалить некому. А ваши как, где учатся?

Виктор пожал плечами:

– Знаете, у меня была семья, но…

– Разошлись?

– Нет. Стихия природы.

– Простите. Не хотела напоминать…

– Ничего. Если честно, я здесь именно поэтому.

– Мы тоже не разошлись… Он был специалист по топливной аппаратуре. Гонка вооружений… Тогда еще не было лобанцевской теории ошибок.

Она промолчала несколько секунд, словно собираясь с мыслями.

– Виктор Сергеевич, тогда вам надо обо всем этом не думать, а просто окунуться в работу. Для меня, знаете, тоже эта фирма – как семья. Или как дачный участок – человек не просто с него что-то имеет, он им живет. Деньги – знаете, всех их все равно не заработаешь и на тот свет не возьмешь, а вот это, – и она обвела рукой пространство, – после тебя людям останется.

– «Все остается людям»?

– Тоже любите этот фильм?

– Да. Такой вопрос, извините, если несколько странный: на моей памяти Союз был несколько другим… Скажите, а вот бюрократия кооператив не сильно зажимает? Взятки не вымогают? Вообще, вы не боитесь, что государство все это в один раз возьмет и ликвидирует просто так? Тем более что не собственность, а аренда?

Полина Геннадьевна растерянно пожала плечами, словно найдя вопрос странным.

– Это же не троцкизм, а сталинизм. А сталинизм – это модернизация.

– Да, в нашей стране многое изменилось… – задумчиво протянул Виктор, ничего не поняв, и тут же поспешил добавить: – К лучшему.

– Еще бы! Вы же помните, как мы к восьмидесятому по компьютерам отставали? Копировали, а что копировать? Запад уже новые создавал. Зато сейчас иностранцы приезжают и удивляются, что сетями у нас, оказывается, пользуется больший процент населения, чем в Европе. Можем, оказывается, все можем, главное, чтобы паразиты всякие народ не тормозили… Слушайте, я, наверное, вас заговорила? Пойдемте покажу, где устраиваться.

…Дежурка напоминала скорее комнату психологической разгрузки: много цветов, диван, кресла, столик, пластмассовый электрокофейник, одежный шкаф конца пятидесятых и старая микроволновка «Электроника», с одним переключателем и без гриля. Видимо, сюда стаскивали, кому что больше не нужно. Правда, в комнате не оказалось даже самого вшивого телика, что крушило надежды Виктора идейно подковаться в местном сталинизме, зато была слегка покоцанная магнитола JVC оруэлловского года.

Леди де Венчур, как Виктор мысленно прозвал Полину, попрощалась и вышла, оставив в комнате брелок с несколькими ключами, карточку сигнализации входной двери и ностальгическую атмосферу «Злата скифов». Пора было обдумать свое положение.

Читатель наверняка уже заметил, что в начале каждого попадания главный герой занимается одним и тем же: ищет стартовый капитал, жилье, источник доходов, изучает ОБЖ, то есть как жить в новом мире и не высовываться, и только потом начинает думать о своей легализации, а уж ситуации, требующие от него высокого гражданского сознания и долга, его либо найдут, либо нет. Однако если те же вещи вдруг произойдут с большинством из нас, то есть если уважаемый читатель попадет в другую страну или, наоборот, другая страна попадет к нему в результате реформ и демократических процессов, то ему придется заниматься практически тем же. И хорошо, если в бывшей собственной стране не выяснится, что ему заново придется получать гражданство, доказывать, что он не верблюд, и вообще не придется учить другой язык, который по демократическому волеизъявлению одного из живущих здесь народов объявлен государственным. Очень мало вероятности, что в первый же день своего пришествия в такой мир наш читатель будет мерить шагами планету с двуручным мечом за спиной, отфутболивая разношенными берцами головы врагов и каждые сто метров повергая красавиц от восемнадцати до двадцати восьми на нескошенные ромашки. Сэ ля ви.

Осмотрев свой приют, Виктор обнаружил, что воровать действительно особо нечего. Помещения и кабинеты закрыты и поставлены на сигнализацию, и кроме служебки доступны коридор, санузел и маленькая кабинка душевой. По сравнению с вариантом остановиться на квартире ничем не хуже – разве что смущает, что все время на виду. Хотя если гастарбайтера тут не прячут, ничего особенного. Может, это даже и лучше: мелькать все время на виду – скорее привыкнут. Купленные продукты надо было уничтожать, начиная со скоропортящихся. То есть с молока, сметаны, творога и сосисок. Сосиски придется готовить в микроволновке, а это ужасно – они лопнут, вывернутся и станут совершенно безвкусными. Ладно, хоть не тридцать восьмой и не надо объяснять, почему они в пластиковой оболочке.

Так. Переходим к конспирации. Деньги легендировали и поменяли. Мобилу и паспорт на месте работы прятать не будем. Хватит уже, научены второй реальностью. И с собой таскать не будем, как в третьей. Ах, черт, надо же еще и диски с прогами двадцать первого века сховать. Вот бы для отвода глаз еще LiveCD из местного сорца забацать… Хорошо, в двадцать первом их готовых навалом, так и нужды не было. Ладно, подумаем, обмозгуем идею с местными гениями. А насчет того, где спрятать… В Брянске три вокзала: Брянск-Орловский, Брянск-Льговский и Орджоникидзеград. Сделаем как гражданин Корейко – будем таскать с вокзала на вокзал по камерам хранения. Типа приезжий. На вокзалах, однако, оперативники. И что? Документы проверять будут? Большинство народу в СССР по вокзалу шастало без паспортов, особливо кто на электричку. Да и дальнего следования без паспорта брали, это вам не на самолет.

Стоп. Ну, то, что приезжий набрал продуктов, как для семьи, это еще ладно. Может, он из голодной страны или живет старыми представлениями о совке как о стране дефицита. Это проглотят. А вот то, что он не взял в поездку мыло и чем бриться, но при этом таскает с собой портмоне с любимыми дисками, – это не катит даже для ботанов. Срочно фиксить.

«Где ж достать, где ж достать… Полвосьмого. Черт, все небось тут уже в семь позакрывали, да и где тут галантерея-парфюмерия… Стоп. Универмаг у драмтеатра. Никуда он не делся и, может, до восьми. Так, какой у них от входных…»

Светодиод на коробочке у черного входа благополучно мигнул. За дверью подъезда лицо обрызгал вечерний холодок, легкое напоминание о надвигающейся осени. Небо с розовато-сиреневыми облаками грустило о только что ушедшем солнце. Виктор бросился вдоль отмостки в сторону Дуки, чуть не наткнувшись на углу на коричневую будку, такую же, как видел на Старом базаре: «Понатыкали их тут…»

К «Телерадиотоварам» подкатывал очередной бесплатный тролль, и через мгновение за спиной Виктора облегченно вздохнули средние двери.