И полем боя для них станет вся земля.

«Мы снова будем вместе», — сказал ей Гидеон.

Какая горькая ирония скрывалась в этих его последних словах. Она склонилась над ним и слегка прикоснулась к его бледным пальцам.

Перстень!

Она повернула его на свет, и луч солнца сверкнул на его золотой поверхности. Какой странный орнамент! Черная сажа въелась в резьбу и сделала его еще выразительней.

И загадочней.

Сколько раз она просила Гидеона спрятать его подальше или вообще увезти на другой конец света. Но он каждый раз отвечал, что нельзя делать из него тайну; что держать его на виду, конечно же, безопасней, чем за тысячей замков. И вот теперь этот груз свалился на ее плечи.

«Но превыше всего помни — он не должен достаться лорду Весперу, — говорил ей Гидеон. — Если он тебя спросит, скажи, что перстень дорог тебе как память или что он передается из поколения в поколение по линии твоей семьи, а ты вручила его мне в день нашей помолвки. Хорошо? Так он не обратит на него внимания. Этот человек как ворона. Он бросается на все, что блестит».

Сердце ее забилось сильнее, к горлу подступили новые слезы. Она была настолько сломлена и убита горем, что не заметила приближающихся шагов.

— Ах, дорогая моя Оливия, мне так жаль, — услышала она голос Веспера.

Она молча подняла голову, не зная, как ответить. Раньше Веспер никогда не обращался к ней лично.

Барон возвышался над ней, величественный и бездушный, словно каменное изваяние — в высоких сапогах из мягкой шелковистой кожи, в ниспадающей до земли черной бархатной мантии, под которой сверкала серебряная кольчуга. Его неподвижное лицо выражало подобающее печальному поводу соболезнование, но глаза по-прежнему сверкали алчным огнем.

«Как ворона», — повторила про себя Оливия.

Присмотревшись, она с ужасом заметила, что брови барона были опалены огнем. За ним зловещей тенью следовали два стража. Этих головорезов Оливия видела впервые. Значит, он уже успел найти замену тем двум.

— Дьявол, — прохрипела Оливия. — Это твоих рук дело! Я нашла твоих людей среди этих руин, они заживо там сгорели. Ты убийца моего мужа!

Веспер смотрел на нее каменным взглядом.

— Смею заверить вас, мадам, что это не так. А что до моих людей, то они оказались там, потому что пришли на помощь. Я разделяю ваше горе. Этот пожар для меня такая же невосполнимая потеря, как и для вас.

Оливия видела, что он не лжет. Но о какой потере он говорит? Неужели о своих телохранителях? Да он ни во что не ставит человеческую жизнь. Он даже не взглянул на Гидеона. Он скорбит лишь об утраченных тайнах, навек похороненных под руинами лаборатории.

— Гидеон оказался хитрее тебя! — выпалила она. — Ты здесь ничего не найдешь, все уничтожено! Но я полагаю, его светлость желает лично вынюхать все на моем пепелище?

Веспер впился в нее взглядом. Но Оливия не дрогнула. О его таланте читать по лицам было известно далеко за пределами Ирландии. Но и Оливия была сильна. Она выросла среди братьев, которые были старше, умнее и сильнее ее. Тут хочешь не хочешь, а поневоле станешь виртуозной обманщицей и талантливой притворщицей. И обвести таких, как лорд Веспер, было для нее сущим пустяком.

— Вы что-нибудь знаете о работе своего мужа, мадам? — спросил Веспер.

— Я всего лишь женщина, — скорбно и одновременно презрительно вздохнула Оливия. — Что я в этом понимаю?

Веспер продолжал испытующе смотреть на нее, пока, наконец, не убедился, что она не лжет. О, как же слепы мужчины! Да будь он хоть трижды гений, но не научится ни на йоту разбираться ни в женщинах, ни в детях. И как же прав оказался Гидеон, когда решил отдать свою формулу детям! Для Веспера дети — пустое место! А значит, если он не видит вокруг себя детей, то не заметит и формулы.

— Как ваша семья? С ними все в порядке? — рассеяно спросил он.

— Ушли на большую землю, — ответила она. — Они не могли вынести вида этого пепелища… и вашей светлости, милорд…

— Неужели? И оставили вас совсем одну?

— Я уверена, они вернутся, и уже очень скоро! — солгала она. — И не одни… мои дети вернутся, как положено — со священником, уверяю вас, милорд. Вы не знаете моих детей! Они привезут с собой всю знать, за ними пойдет народ, они все скоро будут здесь. Ваши подданные любят Гидеона.

Веспер нахмурился, и Оливия поняла, что попала в цель. Пусть Веспер окружен толпой слуг и соглядатаев со всего мира, но сам народ никогда не любил своего барона. А Гидеон — это божий человек в глазах простых людей, это рыцарь, поднявший меч на Черную Смерть! И если на материке поднимется слух, что он погиб от руки Веспера…

— Я вас понял, — сказал Веспер и сделал полшага назад, собираясь уйти. Он последний раз с видом глубочайшего отвращения окинул взглядом тело Гидеона… И вдруг замер. Он заметил перстень.

— Любопытная вещица, — хмыкнул он. Взгляд его зажегся алчным огнем.

— Да, — с горькой усмешкой хмыкнула она в ответ. — Гидеон никогда не расставался с ним. Я подарила ему этот перстень в день нашей помолвки. Он когда-то достался мне по наследству.

— Он будет похоронен вместе с ним?

Оливия понимала, что она идет по лезвию ножа. От ее слов зависит будущее не только Кэхиллов, но и всего мира.

Она стянула перстень с пальца Гидеона и бросила его лорду Весперу.

— Берите, милорд! Это память о моей любви, берите! Вы же этого хотите, не правда ли? Не стесняйтесь, ваша светлость, берите!

Губы Веспера брезгливо скривились, он сделал еще шаг назад и потерял к кольцу всякий интерес.

И на этот раз расчет Оливии был верен. Любая, даром доставшаяся вещь не представляла для Веспера ни малейшего интереса. А что такое память о любви? Да совсем ничего. Он хищник, он зверь, преследующий жертву, он не привык, чтобы ему кидали со стола никчемные кости…

— Я не вижу нужды раскапывать ваши руины. Лаборатория уничтожена, и от нее ничего не осталось.

— Вам лучше знать, ваша светлость, вы же видели все собственными глазами, не так ли? Вы были здесь! — осенило Оливию.

Веспер удостоил ее холодной улыбкой.

— Позвольте оставить вас наедине с вашим горем, мадам.

Оливия бережно опустила голову Гидеона на землю и, сжав кулаки, выпрямилась во весь рост.

— Вы не представляете себе, как вы правы, милорд! И более того — вы оставите меня одну на нашем фамильном острове и навсегда забудете сюда дорогу!

Стражи Веспера переглянулись, совершенно сбитые с толку речами этой безумной женщины. Неужели эта оборванка смеет указывать их господину на дверь?

— Эта земля принадлежит Кэхиллам. Она пожалована нам королевской милостью, и на это имеется акт, скрепленный печатью Его Величества. Вы здесь гость, но наше гостеприимство можете считать исчерпанным. Вы должны покинуть остров, милорд. Незамедлительно. Я должна похоронить мужа.