Три часа дня. Жара мучает туристов, курсирующих туда-сюда на «пиратских» суднах. Но только не постояльцев Gizem Palace. Их комфорт поддерживают сотни невидимых глазу кондиционеров, встроенных в полы, стены, крышу и даже в крышки столов.

Гюль протирала столы, чтобы на них не было ни соринки, ни песчинки. Двадцатилетняя турчанка с фигурой как из восточных сказок и скуластым лицом, обрамленным каре цвета горячей смолы, устроилась сюда по большому блату. Она сама до конца не знала всей истории. Родственники сказали ей – будешь работать. И она работает.

О Гюль по отелю ходили разные слухи… Но доказательств не было ни единому.

Уже вторая неделя работы принесла ей повод для гордости перед подругами и родней. В Gizem приехал Таркан – дать концерт и отдохнуть недельку. И хотя она любила тяжелую и экстремальную музыку, посмотреть на мировую звезду и гордость Турции было интересно.

Таркан ходил по отелю как обычный человек. Гюль подносила ему напитки и кальян, по его просьбе включала подогреватель воды в бассейне. И, конечно, сфотографировалась с ним на фоне логотипа отеля.

В смене вместе с Гюль работали еще двое людей родом из ее родного города Сарыкамыша – Айташ и Эдиз – веселые мускулистые добряки оба тридцати лет от роду.

– Интересно, – недоумевал Айташ, натирая серебристый поднос, – зачем они решили сделать песчаный пляж. Ведь нашим гостям не рекомендуется выходить на всеобщее обозрение. По морю целый день курсируют туристические корабли и катера. Иногда решения нашего руководства ставят меня в тупик.

Гюль съязвила:

– А с чего ты решил, что гости будут туда ходить? Может, это для сотрудников. Отработал смену – и бегом на песчаный пляж.

– Конечно, да. Вот только тебя там и ждали, – отозвался Эдиз, который с самого утра был не в духе. – Надо хозяевам, значит, надо. Вас не спросили.

Айташ нашел ответ на свой же вопрос, напомнив, что при отеле работает целое охранное агентство и вообще, глупо бояться нищих туристов, которые берут экскурсии за двадцать пять долларов. Да и вообще – с моря там мало что увидишь.

– Я на таких еще в Сиде насмотрелся, – добавил он, – русские, украинцы, белорусы – словно из одной ямы вылезли. Лишь бы напиться. Мы пиво один к трем разбавляли – и то они умудрялись пьянеть до обморока. Количеством брали.

Гюль и Эдиз понимающе закивали.

Потом все трое вспомнили, что сегодня новый заезд. Кого к ним принесет на этот раз? Политиков, звезд шоу-бизнеса, бизнесменов? Никто не знал. Доступа к спискам у персонала не было. Этим занималась отдельная служба, состоящая из русских, турок и англичан. Кто-то из агентов просто приходил, собирал всех сотрудников у ресепшн и давал инструкции: готовьтесь, в этом заезде есть несколько особо сложных клиентов.

В чем обычно заключалась сложность? Нужно всегда быть готовыми к: передозировкам наркотиками, к стрельбе, к избиению персонала, к порче имущества отеля, к тому, что кто-то из гостей, будучи в измененном состоянии сознания, потеряется в горах, гуляя по старым охотничьим тропам – и это далеко не весь перечень…

В прошлом году в отеле гостил старый банкир из Испании. И вздумалось ему полазить по горам. Но для его возраста это было довольно сложно – тропы в горах почти непроходимы: громады камней, резкие повороты, внезапные спуски и тяжелые подъемы – такое не всегда под силу молодым, не говоря о семидесятипятилетнем.

Он сорвался и упал с уступа. Чудом остался жив, но с тех пор не может ходить. Отелю удалось избежать проблем только потому, что банкир обвинил во всем собственного охранника.

В любом случае, с тех пор всех вновь прибывших подробно консультировали по поводу прогулок в горах.

Новый заезд в отношении Gizem – это громко сказано. Это же не обычный отель для всех подряд. Может приехать один человек, двое или трое. Причем в любое время суток. Персоналу лишь сообщается примерное время. И нужно просто ждать, быть готовым в любой момент встречать на вертолетной площадке очередного богача.

Двое новых гостей прибыли в седьмом часу вечера, когда солнце уже начинало делать окружающий мир печально золотистым. Это были русские. Из аэропорта Даламан в отель их доставил вертолет.

Одному из них было около тридцати. Его звали Андрей Мишин. Средний, ближе к низкому рост, нисколько не портил его яркой красоты. Гюль лишь отметила про себя пустоту в его глазах и вялость походки. Она списала это на усталость от важных дел. Отдохнет, повеселеет.

Второй человек, Алексей, был значительно старше Андрея. Гюль сразу окрестила его русским волком: тяжелый взгляд желтых глаз, осторожная походка и готовность встретить любую опасность – вот что составляло его основу.

– Что, Гюль, разместила сладкую парочку из далекой снежной страны? – иронизировал Эдиз.

Но у Гюль глаз был наметанным. Она сразу поняла, что это не гомосексуальная пара, а скорее сопровождающий и его подопечный. И хотя они разместились в одном номере, между ними чувствовалась определенная дистанция. Этот русский волк Алексей оберегал и охранял Андрея, не давая ему и рта раскрыть.

После того, как все формальности с заселением были соблюдены, а вещи разобраны, Алексей предложил:

– Пойдем, возьмем чего-нибудь попить да в бассейне посидим. Жуть как в воду хочется. До моря еще дозреть надо, а вот бассейн сейчас – самое то.

Андрей кивнул и улыбнулся.

У бассейна сидели два араба, дымившие кальяном. Больше никого в зоне отдыха не было.

– Давай аккуратнее, – сказал Алексей, придерживая Андрея за руку, пока тот спускался в воду, – вон, видишь, уступ специальный, садись туда.

Устроились поудобнее. Вода доставала им до груди. Сделали по глотку лимонада – вкус мяты разлился во рту.

– Какая же красота, – сказал Алексей, подняв глаза к небу. Он сощурился так, что лицо его исполосовали застарелые морщины: глаза, щеки, лоб – все было изрезано.

Андрей мельком посмотрел на него и сразу опустил взгляд в голубую воду.

Алексей одним глотком допил лимонад, поставил пустой стакан на плавучий столик, спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

Андрей задумался.

Мысли вязли, словно в киселе. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Он чувствовал себя частью окружающего мира, но самой ничтожной частью. Его не покидало ощущение, что голова расширилась до бесконечности, стала пузатым шаром с целую вселенную. И до какого-то предела он мог окинуть мысленным взором пространство внутри себя, но рубеж наступал быстро. И дальше двигаться было некуда. Мысли упирались во что-то твердое, сгибались под давлением и возвращались назад уже в виде погнутой проволоки.