— Ты как? — он сидел на стуле рядом с ней и держал за руку. Возможно, считал пульс, а может быть, просто держал.

— Я… — но она не знала даже, что сказать.

— Что здесь произошло? — наконец спросила она.

— Ты упала в обморок, — коротко и непонятно объяснил Яков.

— В обморок? — удивилась Альв. — Но я никогда не падаю в обморок!

И только сказав это, задумалась о том, откуда ей известно, что она никогда не падает в обморок?

"Никогда? Вообще?"

Ей вдруг вспомнилось, что иногда теряют сознание даже мужчины. В жару, одетые в кирасы и долго стоящие в строю. А уж женщины в туго стянутых корсетах падают в обморок с необыкновенной легкостью.

"Точно! — вспомнила вдруг Альв. — Я носила платье с корсетом из китового уса и гордилась тем, что никогда не падаю в обморок".

Ухватившись за эту тонкую ниточку, она попыталась вытянуть из омута памяти что-нибудь еще. "Увидела" роскошный бальный зал, дам и кавалеров, яркие краски шелков и блеск бриллиантов, отражающиеся во множестве зеркал, и… И золото. Золото на дамах, на стенных украшениях, на лепнине потолка. Золотое сияние драгоценного паркета, натертого до зеркального блеска, и золотисто-медовые глаза Зигги — Первой Среди Равных Сигрун Гундберн…

"Чтобы ты сдохла, тварь! Чтобы валялась раздавленная в блевотине богов! Зигги — повелительница червей!"

Мысль эта заставила Альв вздрогнуть. Сейчас она отчетливо видела внутренним взором лицо женщины, которую она, как выяснилось, ненавидела настолько сильно, что волна черной ненависти смогла разорвать даже завесу беспамятства. Увы, Альв вспомнила эту женщину, ее имя, и даже платье, в котором Сигрун Гундберн была на балу. Но ни того, где и когда состоялся этот бал, ни того, кто эта женщина и за что ее так ненавидит Альв, так и не вспомнилось.

Сигрун Гундберн — высокая, статная золотистая блондинка с сияющими внутренним светом янтарными глазами, женщина, чья кожа напоминает золотистый шелк. Очень светлый шелк, но не атласно-белый, как у Альв. В тот день Сигрун была в платье всех оттенков золота, а золотых украшений, бриллиантов и золотистых сапфиров на ней было столько, что трудно представить, как она несла на себе всю эту тяжесть. И это все, что смогла вспомнить Альв. Имя и внешность.

"Что ж, лиха беда начало! Я тебя вспомню, Зигги, и я вспомню, за что тебя ненавижу!"

— Альв?

— Извини, Яков! — попробовала улыбнуться она, пытаясь освободиться от наваждения. — Мне показалось, я что-то вспомнила, но, увы, мне это только показалось.

— Что ты пил, когда я потеряла сознание? — получалось, что этот момент она тоже помнит. Яков налил ей в бокал красное вино, а себе — в бокал другой формы — какой-то похожий на чай напиток, несущий тонкий аромат винограда.

— Это коньяк.

— Налей мне немного, — попросила Альв. — Хочу попробовать.

— Тебе не нравятся крепкие напитки, — мягко напомнил Яков, но остановить Альв так же трудно, как вернуть ей память.

— Налей, — сказала она, — и пойдем есть похлебку, а то я скоро захлебнусь собственной слюной.

— Ты быстро очухалась! — одобрительно кивнул Яков и через минуту принес ей бокал с коньяком.

— Пахнет хорошо, — признала Альв, "обнюхав" бокал, и это была чистая правда: она вдохнула чудный аромат, в котором ощущались запахи солнца, теплого ветра и созревшего винограда. И еще одно. Этот запах она знала и раньше, вот только, где и при каких обстоятельствах она с ним познакомилась, по-прежнему оставалось тайной.

— Вкус приятный, — констатировала она, сделав маленький глоток. На кончике языка вспыхнул жаркий огонь. Однако вкусовые ощущения были настолько богаты оттенками, что Альв едва не зажмурилась от удовольствия.

— Но да, ты прав, Яков, — согласилась Альв с его предупреждением, — для меня это слишком крепко.

Он улыбнулся ей с пониманием и хотел, было, забрать бокал, но она не отдала.

— Не надо! Подожди! Крепкий — не значит отвратительный, — и Альв сделала еще один маленький глоток…

Перед глазами встал образ подвалов со сводчатыми потолками. Колеблющееся и потрескивающее пламя факелов. Ряды бочек с двух сторон от узкого прохода… И это все. Неизвестно даже, какая именно ассоциация связывает этот мгновенный образ с нынешней ситуацией, и связывает ли вообще. Запах коньяка? Его вкус? Или, возможно, голос Якова?

Альв сделала еще один глоток, надеясь на продолжение, но ничего не произошло.

— Переоденешься к обеду? — спросил Яков, явно желая сменить тему.

— Знаешь, — она прислушалась к себе и поняла, что все делает верно, — я бы все-таки сначала поела. У меня, ты верно уже заметил, не совсем нормальный аппетит. Для некрупной женщины, я имею в виду. Поэтому давай сначала поедим, а потом я пойду мыться и переодеваться, как и положено благовоспитанной даме. Ты не против?

Ну, разумеется, он был не против. Она буквально ощущала на себе его взгляд и отлично понимала, что он означает. Любовь — не любовь, но Яков явно загорался все сильнее. Влечение, вожделение, страсть… Он уже угодил в ее капкан, хотя, видят боги, никакой ловушки для него она не задумывала и не устраивала. Само как-то вышло.

"Желание… вожделение… трепет… — в этих словах содержался простой и очевидный для любого живого существа смысл, но также звучала и поэзия самой высшей пробы. — Земное и небесное, животное и божественное…"

Это явно была цитата, но кроме самих слов ничего другого в памяти Альв не всплыло. Забвение по-прежнему скрывало от нее ее собственное прошлое.

— Как скажешь, — пожал широкими плечами Яков. — Сейчас попрошу Арину подать на стол, да и отпущу, пожалуй. У нее еще дома полно дел!

— Яков, — Альв сделала еще один крошечный глоток коньяка и почувствовала, как по телу разливается благодатное тепло, — а что у тебя там в пристройке за кухней? Не мыльня, случаем?

— Мыльня, — кивнул он. — Мы называем ее баней от латинского b?neum. У меня здесь что-то среднее между себерской белой баней и шведской бастуга. Весьма полезная в хозяйстве вещь, особенно в нашем климате. Но наверху есть нормальная ванная комната. Вчера просто недосуг было растопить печь и поднять давление в трубах. Но это хорошо, Альв, что ты мне напомнила. Сейчас включу насос… Подброшу в топку угля… Как раз к окончанию обеда вода и согреется.

— А можно помыться в b?neum? — Альв захотелось вдруг согреться по-настоящему. Не то, чтобы она мерзла. Она вообще, похоже, была "равнодушна" к холоду. Но не боятся холода не означает не любить тепло. И сейчас Альв вспомнила, что очень любит тепло. Настоящее — солнечное, или то, которое можно создать с помощью огня, горячего вина и мехов.

— В бане? — удивился Яков. — Да, на здоровье! Но это займет больше времени.

— Я никуда не спешу, — успокоила его она. — Тебе помочь?