полное ощущение, что мы брошены на произвол судьбы. Самое время не торопясь проанализировать события последних дней и подвести кое-какие итоги…

Итак, Анну от толстопузого я спас – надеюсь, это мне когда-нибудь зачтётся. Но вот беда – оба, то есть она и я, оказались в розыске, и непонятно, как выбираться из этой ситуации. Если бы не Еремей, сидел бы в КПЗ, ну а какая судьба ожидала Анну – это легче лёгкого себе представить. И что теперь? Вроде бы оказались в безопасности, однако перспективы очень уж туманные, поскольку возвращение в свой мир чревато… Можно перебраться во Францию, но Еремей будет против – судя по его словам, мой сын должен стать кем-то вроде Мессии, но не где-нибудь, а именно в России. В общем, есть слабая надежда, что Еремей всё предусмотрел, однако и я не должен сидеть сложа руки – на мне ответственность за Анну, ну а если родится сын, тогда должен буду заняться воспитанием наследника… И вот к какому выводу пришёл: сведение счётов с жизнью, как это ни прискорбно, придётся отложить, ну а там посмотрим.

Тут у меня возникла замечательная мысль: если зачатие произойдёт на Соломоновых островах, надо бы назвать сына Соломоном. Правда, звучит довольно непривычно для нашего слуха – царь Соломон Всея Руси! Но ведь Иван и Пётр – имена тоже не славянские. Думаю, Анна с её семитскими корнями будет моим выбором вполне довольна, да и Еремей не станет возражать. Как никак известный всем нам из истории Земли обетованной царь Соломон считался мудрейшим из людей, мало того – понимал язык зверей и властвовал над джиннами. Мне таких высот достичь уж не удастся, но вот ведь – смог силой мысли перенестись на острова. Это кое-что да значит, ну а наследник обязан превзойти отца.

Море, пальмы, ослепительно белый песок. Анна была на диво хороша! Особенно после того, как приподнял её сорочку. Тут я подумал: пока Анна крепко спит, может быть, смогу сделать ей ребёнка? А потом уж будет поздно, в общем, никуда не денется.

Я был крайне осторожен – только бы не разбудить! А потом забыл обо всём на свете… И вдруг слышу голоса вдали и что-то похожее на бубен, однако отвлекаться не стал – дело прежде всего, да и спящая Анна так сексапильно выглядит, что удержаться невозможно. Кто-то скажет: совершил насилие. Но ведь сделал всё во благо – Еремей утверждал, что мой сын изменит ход истории…

Когда закончил, откинулся на спину – сердце колотится, надо бы дух перевести. И вот что вижу – нас окружает толпа каких-то дикарей с разукрашенными лицами: мужчины с копьями в руках, а женщины в юбочках из пальмовых листьев. Что-то лопочут на своём языке, показывают руками на меня и Анну. Намёк я понял – просят продолжать. А как продолжать в моём-то возрасте? К тому же, одно дело – заниматься любовью вдали от посторонних глаз, и совсем другое, когда каждое движение фиксируют, словно наблюдатели от партий на президентских выборах… Вот и Анна вдруг проснулась – крутит головой в разные стороны, ничего не понимая. Так ведь и я… А она бросается на меня с кулаками и начинает бить по всем болезненным местам без всякого разбора и даже не задумываясь о последствиях. Дикари хохочут, я отбиваюсь, уже готов пуститься от неё в бега, и тут подумал: надо бы нам с Анной душ принять после всех этих «приключений».

Желание странное, поскольку рядом было море, однако назад всё не вернёшь. И вот мы стоим под душем, надо полагать, в своём гостиничном номере, и я прошу Анну мне спину потереть. А вместо этого получаю кулаком под дых:

– Ты думаешь, я спала?

– Да брось! Обычно так голосила, что соседи прибегали из соседнего номера, думали, кого-то убивают.

– Не было такого!

– Просто «в азарте борьбы» ты этого не замечаешь. В следующий раз запишу не диктофон.

Вопит, как разъярённая фурия:

– Только попробуй! – и после паузы: – И вообще, больше этого не будет.

– Рот себе станешь кляпом затыкать?

– Ну, это уже слишком!

В чём была, то есть совсем без ничего, даже не вытерлась полотенцем, ушла, хлопнув за собою дверью. Неужели вещи будет собирать? Только ведь без меня, без помощи Еремея тебе это мир покинуть не удастся, даже не пытайся! А она вдруг открывает дверь:

– Завтра же сделаю аборт!

Мысль нелепая – если не будет на то моего желания, Анна к врачу не попадёт, да и повитуху не удастся здесь найти.

Уже после того, как помирились либо сделали вид, что это так, я вот о чём подумал. После того, как Анна родит Соломона, я стану кем-то вроде Давида – по праву отцовства над будущим царём. А ведь если верить библейским пророчествам, из рода Давида должен произойти Мессия, и он станет Иисусом Христосом. Второе пришествие Христа? Что-то уж очень замысловато получается… И вот ещё что интересно – это уже не о Давиде, а о его жене, матери Соломона. В Библии сказано, что Вирсавия была женщиной редкой красоты, ну а царь Давид, увидев, как она купалась, приказал, чтобы её доставили в его спальню, не взирая на то, что Вирсавия была замужем. Так ведь и я впервые встретил Анну именно на пляже!

Возможно, под влиянием этих совпадений я решился рассказать Анне то, чего рассказывать не следовало ни под каким видом. Конечно, зря, но что теперь поделаешь? Когда выложил ей, как на духу, все свои умопомрачительные планы, Анна посмотрела на меня так, словно перед ней незадачливый поклонник, который предлагает сходить в кино вместо того, чтобы пригласить в шикарный ресторан:

– Ты это всерьёз?

– Каждый человек должен ставить перед собой высокую цель. Вне зависимости от того, способен ли её достичь в обозримой перспективе.

– Так ты веришь во второе пришествие Христа?

– Почему бы нет?

– Нет потому, что рожать сына буду я.

– А я буду его воспитывать.

– И не надейся!

– Ну до чего же ты упертая! Думаешь только о себе и о своей семье, а на то, что творится в мире…

Она только отмахнулась, не дав мне договорить:

– Короче, я русская, и сына назову русским именем. И воспитаю его сама вопреки всем твоим поползновениям.

А я подумал: всё-таки стервозная у неё натура. Но до чего же хороша! Другую бы с таким характером через неделю выгнал. Или сам бы через пару дней от неё сбежал.

Глава