litbaza книги онлайнСовременная прозаБыть может… - Вера Заведеева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 57
Перейти на страницу:

В проходе забегал народ, услышав, что поезд скоро отправляется. Мама, торопливо чмокнув ее в щеку, направилась к выходу, велев ей подойти к окну, чтобы помахать друг другу на прощанье. Вдруг вагон дернулся, заскрипел, и платформа плавно поплыла вместе с мамой куда-то в сторону. Она, застыв, как во сне, смотрела мимо мамы, не в силах даже шевельнуть рукой. Та ей что-то кричала и сморкалась, но ее это уже не трогало. Лишь две слезинки разом скатились на нарядное платье и тут же истаяли.

Предчувствие ее не обмануло: горестные мысли оказались вещими. Кончилось лето, и осенью она пошла во второй класс челябинской семилетки.

Москва, март 2015 г.
Миг счастья

Солнце смеялось в прозрачной луже, разлившейся на весь тротуар, из дворовых глубин доносился нежный запах сирени, напоминая о буйстве былых садов, некогда опоясывающих древнюю столицу, а в скверике рядом с бывшим мамонтовским особняком даже зачирикали пташки. Весна!!

В старом двухэтажном здании грязного песочного цвета трудно было заподозрить знаменитый в конце XIX века дом легендарной личности, богатея-мецената, бескорыстно служившего русскому искусству, – приют художников и музыкантов, писателей и актеров. Но однажды его арестовали по ложному обвинению, и опечатанный особняк пришел в запустение вместе со своей уникальной коллекцией произведений искусства, которая впоследствии рассеялась по музеям, но в основном по чужим рукам. Неузнаваемо перестроенный и опрощенный, он стал в 1930 году пристанищем высшего учебного заведения, и на его фасаде появилась выпуклая, будто конгревное тиснение, надпись: «Полиграфический институт». От былой красоты остался лишь необычный флигель с затейливым орнаментом – единственное архитектурное детище члена Московского художественного кружка, обитавшего в этом доме, Михаила Врубеля.

Конец мая 1968 года. Скрипучая «парадная» дверь этого самого института, прощально взвизгнув, выпустила на волю стайку отмучившихся страдальцев. Темноволосая девушка с рыжим портфельчиком с изумлением оглянулась на дверь – неужели она не увидит ее целых три месяца, до самого сентября? Не будет после работы сидеть здесь допоздна на лекциях, писать-сдавать нескончаемые контрольные, а по выходным пропадать в Историчке, вместо того чтобы предаваться радостям жизни?

В ее кудрявой головенке привычно запрыгали «стихоплетки»:

Натужный гул Садового Кольца
Мне не испортит настроенья,
Я сессию добила до конца —
И в этом нет уже сомненья!

Все, четвертый курс позади. Осталось «еще немного, еще чуть-чуть», но с каждым разом все труднее заставлять себя подходить к этой двери, когда тянет домой, к молодому мужу, когда на лестнице, ведущей на второй этаж, к «ее» аудитории, обосновавшейся в бывшем большом кабинете Саввы Ивановича, приходится чуть ли не руками переставлять упирающиеся ноги, вынуждая их двигаться вперед.

Девушка шла к станции метро «Лермонтовская», в народе именуемой, как и прежде, «Красными Воротами», и размышляла о том, как хорошо, что с этой стороны дороги тоже можно попасть на нее: через широченное Садовое, где всего два светофора на целый километр – один у Склифа, а второй как раз у метро, не очень-то перебежишь. Правда, ей не раз доводилось наблюдать попытки нетерпеливых, и многие из них заканчивались плачевно. Недавно на фонарном столбе у самого несчастливого перекрестка появился небольшой плакатик с воззванием: «На этом месте погибли двенадцать человек. Не спеши стать тринадцатым».

Она торопилась на свидание к мужу, с которым договорилась встретиться у метро «Аэропорт», чтобы наконец-то съездить туда, где строится их будущий дом. Раньше не получалось – в мыслях были одни экзамены и зачеты. Народу в вагоне метро оказалось немного, и можно было спокойно кокетничать с собой в темных окнах. Хорошо бы причесаться и подкрасить ресницы (на экзамены она ходила скорбной монахиней, чтобы не раздражать преподавательниц, коих было большинство), но здесь это делать неприлично.

Муж поджидал ее на улице у самой дороги, где выстроилась длинная вереница людей, на которых она не обратила особого внимания: «Ну стоят и стоят, мало ли зачем».

– Пойдем? Куда нам – в метро или на троллейбус? – улыбнулась она мужу, предвкушая приятное путешествие.

– На автобус, вот, уже очередь занял…

– А почему не на метро? Ты же говорил, что это где-то за «Соколом». Проедем одну остановку на метро, а там пешком прогуляемся, – предложила она.

– Нет. Нам на автобус. Вон там останавливается, – кивнул он куда-то вдаль, почти напротив МАДИ.

Простояв минут сорок, они с трудом влезли в третий автобус. Стиснутая со всех сторон, она повисла на руке мужа, не доставая ногами до пола. Раздраженные, потные, взъерошенные люди пыхтели и царапались авоськами, набитыми продуктами. Автобус, игнорируя остановки, давно миновал «Сокол» и МАИ, где работал муж, вот и мост через окружную железную дорогу проехал… Кажется, здесь еще недавно заканчивалась Москва… Куда мы едем?! Вдоль шоссе – высоченные сосны, а между ними мелькают редкие двухэтажные деревянные домишки. Впереди показался туннель, а над ним… дымящая труба пароходика. Это же канал! Она была здесь когда-то давно – в пятом классе в поход ходили!

Но за ним же начинается подмосковный городок Тушино с его знаменитым Чкаловским аэродромом! Хотя, кажется, в 60-е он уже стал Новой Москвой. Автобус повернул направо. Типичная подмосковная улица послевоенной застройки с рядами лип, как в Химках или каких-нибудь Люберцах. Наконец автобус остановился, выпустив всего лишь тройку потрепанных граждан. Свободнее в салоне от этого не стало. Она уже не смотрела с надеждой в окно: может, где-то здесь? Хотелось просто поскорее отсюда выбраться и глотнуть свежего воздуха. Кажется, закончилась и «Новая Москва»: слева заскрипел трамвай № 6, поворачивая на круг к конечной остановке. Дальше – длиннющий бетонный забор с колючей проволокой какого-то предприятия.

– Кажется, это знаменитый «500-й», – доверительно шепнул муж.

Но ей было все равно – хоть «1000-й». Вдруг справа из-за соснового леска вынырнули аккуратные финские домики с палисадниками.

– А это – коттеджи летчиков полярной авиации, – продолжал развлекать ее муж. – Здесь же их аэродром был раньше. Прямо отсюда знаменитые летчики отправлялись покорять…

– Коттеджи, аэродром… – перебила она раздраженно. – Зачем нам какая-то полярная авиация? Мы же хотели посмотреть, как строится наш дом… там… за «Соколом», как ты говорил? В Москве, а не где-то под Волоколамском!

– Потерпи немного, скоро приедем. Ну да, немного дальше, чем за «Соколом». Ну и что? Мне как раз удобно на работу будет ездить – всего-то на одном транспорте.

– А мне?! Отсюда в мой чертов НИИ на Электродную как раз к концу рабочего дня и приедешь! А из института поздно вечером как я буду сюда добираться?

– Да ерунда все это! Здесь «почтовых ящиков» с отделами информации – пруд пруди. Поменяешь свое графитовое шило на тушинское мыло, – попытался отшутиться муж, боясь взглянуть в глаза своей юной супруге, в которых застыл тихий ужас.

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 57
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?