До этого случая Лили всегда ездила в Мауа вместе с Чарльзом, и Грэг знал, что Мария думала, будто Лили и Чарльз влюблены. Так было лучше. Как только Мария узнала про Лили, ее отношения с Джонатаном сильно испортились, и это было тяжело для них обоих.

В воскресенье утром Грэг играл в теннис, потом вернулся к себе в квартиру в «Тайм уорнер центр» на Коламбус-серкл. Здесь он жил четыре года и до сих пор не был уверен, не слишком ли перестарался дизайнер с ультрамодным интерьером.

Похоже, он считал это маловажным.

Его страстью была работа, и он принес домой огромное количество высокотехнологичного материала, который он поначалу изучал, но потом оставил это занятие, поняв, что ему крайне важно поговорить с Марией.

Когда она ответила на звонок, голос у нее был напряженный, но теплый:

– Грэг, как славно, что ты позвонил. Ты не поверишь, что тут происходит.

Он выслушал.

– Ты хочешь сказать, что кто-то ограбил ваших соседей в последние три недели и стащил все драгоценности? Они знают, когда это случилось?

– Нет, не уверена, что они способны определить время кражи, – сказала Мария. – Ллойд Скотт, это наш сосед, адвокат. Он хочет представлять интересы мамы. Грэг, думаю, они собираются обвинить ее в убийстве папы.

– Мария, позволь мне помочь тебе. Пожалуйста. Не знаю, насколько хороший адвокат ваш сосед, но твоей маме нужен защитник высочайшего класса, а возможно, и тебе тоже. Боюсь, всем известно, что у тебя с отцом были серьезные проблемы. – Затем, пока ему хватало смелости, Грэг добавил: – Мария, я зайду в шесть. Знаю, что сиделка мамы очень надежная. Мы с тобой вместе поужинаем. Пожалуйста, не говори «нет». Хочу тебя увидеть и сильно о тебе беспокоюсь.

Положив трубку, Грэг минуту стоял, не веря собственным ушам. Мария согласилась поужинать с ним и даже сказала, что будет рада.

Профессор Альберт Уэст знал, что расчетливо рискнул, когда сказал своему коллеге Чарльзу Михаэльсону, что Джонатан нашел рукопись Иосифа Аримафейского. Его глаза сузились, когда он сквозь очки пристально изучал выражение лица Чарльза.

Возможно, шок на лице последнего был искренним, или же то была всего лишь хорошая игра, Альберт не был уверен. Но мгновенное предположение Чарльза, что если Кэтлин найдет рукопись, то может уничтожить ее, наводило на другие соображения. А вдруг та же мысль пришла в голову Джонатана? И если так, то хранил ли он эту рукопись где-то еще, кроме дома? Возможно, даже передал ее на хранение надежному человеку…

Кому-то вроде Чарльза?

Всю жизнь страдающий бессонницей, Альберт мучился этой мыслью пятничной ночью.

В воскресенье утром после легкого завтрака он отправился в свой домашний офис, который являлся, скорее, второй спальней в его скромной квартире; там сел за письменный стол и провел все утро, составляя планы уроков. Его радовало, что осенний семестр начинался на следующей неделе. Летом Альберт не преподавал и поскольку никогда не был одинок, то наслаждался общением со своими студентами. Он знал, что из-за его хрупкого телосложения и густого басовитого голоса они прозвали его Кузнечными Мехами. Альберт счел это прозвище не только соответствующим истине, но и вполне неглупым.

В полдень он приготовил сэндвич, чтобы перекусить в машине, собрал вещи для кемпинга и спустился в гараж дома. Ожидая свой внедорожник, заметил, что его любимое слово «предположим» вертится у него в голове. Предположим, что Чарльз лжет. Предположим, что Чарльз видел эту рукопись. Предположим, он сказал Джонатану, что она настоящая.

Предположим, Чарльз предупредил Джонатана не хранить рукопись дома. Он мог напомнить Джонатану про то, что Кэтлин нашла фотографии с Лили, которые, как ему казалось, были надежно спрятаны.

Такое было возможно. И имело свой смысл.

Джонатан ценил Чарльза как эрудированного эксперта по Библии и как друга. Он вполне мог доверить рукопись ему. Дождавшись своей машины, Альберт вспомнил о шокирующем инциденте пятнадцатилетней давности, когда Чарльз не побрезговал взяткой при оценке подлинности рукописи, которая заведомо была подделкой.

Это случилось, когда Михаэльсон разводился и отчаянно нуждался в деньгах. К счастью для Чарльза, Десмонд Роджерс, коллекционер, которому принадлежала рукопись, был чрезвычайно богат и гордился собственной экспертизой. Когда Роджерс понял, что его провели, он позвонил Чарльзу и пригрозил полицией. Тогда Альберт пришел к нему и умолял не заводить дело. Ему удалось убедить Роджерса, что если об этом станет известно широкому кругу лиц, то это прежде всего навредит ему, поскольку он высмеял других экспертов, которые говорили ему, что рукопись поддельная.

– Десмонд, вы погубите Чарльза, который долгие годы помогал вам приобретать роскошные и наиценнейшие древности, – умолял его Альберт. – Прошу вас понять, что его эмоциональное и финансовое состояние было таково, что он просто не мог действовать рационально.

В итоге Десмонд Роджерс решил смириться с двухмиллионной потерей и, насколько было известно Альберту, никому не сказал об этом. Он, конечно, выразил свое крайнее презрение Чарльзу Михаэльсону:

– Я сам себя сделал, и я знаю многих, кто был в ужасной финансовой ситуации. Но ни один из них никогда бы не решился принять взятку, чтобы обмануть друга. Скажите за меня Чарльзу, что об этом никто не узнает, но скажите ему также, что я больше не хочу видеть его. Он просто мошенник.

«Если рукопись Джонатана у Чарльза, он, вероятнее всего, продаст ее, – решил Альберт. – Для этого он подыщет тайного покупателя».

Как сильно Чарльз обиделся на Джонатана? Альберту было ясно, что во время той археологической экспедиции шесть лет назад Чарльз сильно заинтересовался Лилиан Стюарт, но дверь захлопнули прямо у него перед носом, и ему пришлось лишь наблюдать, как Лили и Джонатан бросились в объятия друг друга практически в первую ночь.

«То, что Чарльз охотно позволял всем думать, что у них с Лили любовь, когда они бывали в доме Джонатана, было совершенно не в его характере. Возможно, он делал это по просьбе Лили. На что еще он способен ради нее? Интересно, что случится теперь?» Об этом Альберт думал, заезжая на стоянку кемпинга, где в последнее время он стал завсегдатаем. Это было местечко в горах Рамапо, всего в нескольких минутах от того дома, где убили Джонатана.

Отец Эйден О’Брайан проводил детективов Саймона Бенета и Риту Родригес в свой офис в здании, соединенном с церковью Святого Франциска Ассизского в западной части Тридцать первой улицы на Манхэттене. Они позвонили и попросили разрешения приехать и поговорить с ним, а святой отец охотно согласился, хотя сразу же начал думать, что бы им сказать и какие для этого подобрать слова.

Его пугала мысль, что Кэтлин могла нажать на курок и стать убийцей Джонатана. За последние несколько лет, когда болезнь стала прогрессировать, ее личность сильно изменилась. Прошло уже семь лет с тех пор, как отец Эйден впервые заметил предательские симптомы угасания сознания. Он где-то прочел, что менее одного процента населения начинают страдать старческим слабоумием уже после шестидесяти лет.