по улице родной,

Где отчий дом давно разрушен.

И Волга чистою волной

Омоет память мне и душу.

И, наложив на грусть запрет,

С друзьями давними побуду.

И вдруг ступлю на старый след,

И возвращусь в былое чудо.

Когда я приезжаю в Тверь,

Душа моя восторгом полнится.

И всё — от дружбы до потерь —

Живет во мне, болит и помнится.

1998

Строфы

«Пока мы боль чужую чувствуем…»

Пока мы боль чужую чувствуем,

Пока живет в нас сострадание,

Пока мы мечемся и буйствуем —

Есть нашей жизни оправдание.

Пока не знаем мы заранее,

Что совершим,

Что сможем вынести, —

Есть нашей жизни оправдание…

До первой лжи иль первой хитрости.

«Откуда у тебя такое имя?..»

Откуда у тебя такое имя?

Оно прекрасной музыки полно.

И майского веселья — как вино, —

Когда с друзьями встретишься своими.

Я это имя повторю чуть слышно,

Чтоб музыке откликнулась душа.

Как будто ты ко мне

Навстречу вышла,

Но до сих пор до встречи не дошла.

«Синеет море Мертвое в ложбине…»

Синеет море Мертвое в ложбине,

И соль, как снег, белеет из-под вод.

Нас женщины бы менее любили,

Когда б не Ева и запретный плод.

«Всё должно когда-нибудь кончаться…»

Всё должно когда-нибудь кончаться.

Жизнь верна законам бытия.

Всё быстрее мои годы мчатся.

Всё прекрасней молодость твоя.

Перемножу прожитые годы

На свою любовь и на твою.

Пусть скупы лимиты у природы —

Я тебя стихами повторю.

«Я по тебе схожу с ума…»

Я по тебе схожу с ума,

Как по земле — морской прибой,

И целый мир — моя тюрьма,

Когда в разлуке мы с тобой.

Я по тебе схожу с ума,

Когда ты около меня.

И все высокие слова —

Лишь дым от жаркого огня.

«Упала птица на балкон…»

Упала птица на балкон.

Маленькая дымчатого цвета.

И в глазах ее погасло лето.

И затих в листве недавний звон.

«Мы трудно тот октябрь пережили…»

Мы трудно тот октябрь пережили.

Легко сказать. Да нелегко понять.

Как будто все мы на одной пружине

Взлетели над отчаяньем опять.

«Все утро слушаю грозу…»

Все утро слушаю грозу.

Смотрю, как молнии лютуют.

Но море гасит их внизу.

И небо громко негодует.

«Чтоб не было богатых никогда…»

Чтоб не было богатых никогда,

Мы свергли их под гром

Оркестров медных.

Кого свергать, чтобы не стало бедных,

Пока нас всех не свергнула нужда?

«В ночи и малый свет заметен…»

В ночи и малый свет заметен.

А днем и звезды не видны.

Но образ твой, как прежде, светел

Средь звезд любой величины.

«Мы бездумно живем и нелепо…»

Мы бездумно живем и нелепо.

Будто вечность в запасе у нас.

Оглянитесь — кончается лето.

Чей-то вечер навеки угас.

«Печально и трепетно письма твои…»

Печально и трепетно письма твои

Давно отпылали в камине.

А в сердце моем уголечек любви

Еще освещал твое имя.

«Когда меня уже не будет…»

Когда меня уже не будет,

Приедешь ты сюда одна.

И пусть тебя в наш день разбудит

Осиротевшая волна.

Ты ранним утром выйдешь к морю

Послушать музыку его.

И радость будет спорить с горем.

И не случится ничего.

«Я не могу себе простить…»

Я не могу себе простить

Твоей любви, моих признаний.

Я не могу тебя просить

Забыть о том, что было с нами.

Никто теперь не виноват,

Что мы мучительно расстались,

Никто теперь не виноват,

Что мы друг в друге обознались.

«Через столько лет на той же улице …»

Через столько лет на той же улице

Мы случайно встретились в толпе.

Ты успела чуточку нахмуриться.

Я успел подумать о тебе.

Ты успела быстро оглянуться.

«Боже мой…» — я прошептал вдали.

Может, надо было нам вернуться?

Но друг друга мы бы не нашли.

1960–2002

«Я живу открыто…»

Родиону Щедрину

Я живу открыто,

Не хитрю с друзьями,

Для чужой обиды

Не бываю занят.

От чужого горя

В вежливость не прячусь.

С дураком не спорю,

В дураках не значусь.

В скольких бедах выжил,

В скольких дружбах умер!

От льстецов да выжиг

Охраняет юмор.

Против всех напастей

Есть одна защита:

Дом и душу настежь…

Я живу открыто.

В дружбе, в буднях быта

Завистью не болен.

Я живу открыто,

Как мишень на поле.

1982

Женька

Евгению Беренштейну

В то утро море неспокойно было.